Кимбол не слышал его. Кай, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, медленно поднялся на второй этаж и замер у поворота лестницы, размышляя, к какой же – правой или левой? – квартире относится окно, висящее прямо над подъездом.
Словно отвечая на его немой вопрос, в затылке раздался щелчок – настолько слабый, что, не будь он так напряжен, Кай никогда не сумел бы его услышать, – то в левой квартире включился свет. Дальше он уже не раздумывал.
Изумленный Больт увидел, как в сером лунном свете, льющемся из пыльного окна подъезда, мелькнула фигура его друга, обрушиваясь обеими ногами на светлое пятно левой входной двери. Дверь жалобно хрустнула вырываемыми петлями и с грохотом рухнула в глубь квартиры. Двадцать две сотых g разницы, превратившие мускулы саргонита в стальные канаты, легко сокрушили хлипкое дерево Земли – ударив с разгона, Кай мог бы разнести эту дверь в куски.
Из дверного проема плеснул желтый электрический свет. Плохо соображая, что делает, Больт пружиной вскочил на ноги и метнулся вслед за Каем в квартиру. Вбежав, он услышал глухой удар. Кай стоял в захламленном старой мебелью коридоре, держа за глотку грузного мужчину в серой монашеской рясе. Мужчина, судя по всему, был уже без сознания, потому что за несколько секунд до того на его голову обрушился удар кулака лорда Харкаана.
– Ба, – хмыкнул Больт, – да он не монах!
– Это почему? – удивился Кай.
– А потому что тонзуры у него нет. А это что такое?
Нагнувшись, Больт поднял с пола американский «томпсон» с дисковым стопатронным магазином.
– Это запчасти, – прорычал Кай, – от этого клирика. Идем дальше, там есть кто-то еще.
Больт сунул бластер в кобуру, подхватил с пола автомат – тот показался ему более уместным в данной ситуации – и резво огляделся по сторонам. По левой стороне коридора шли три двери, коричневые с матовыми стеклами поверху, света за которыми, разумеется, не было. Больт предпочел бы сперва полоснуть по комнатам из «томпсона», а потом уже соваться вовнутрь, но Кай считал иначе.
– Этот гад придет в себя не скоро, – рассудил он. – Бросим его пока здесь. Ты прочеши кухню и санузел – они там, дальше по коридору, а я посмотрю, что у нас в комнатах.
Больт кивнул и почти бегом бросился вперед. Рядом с Каем война вдруг показалась ему веселой и забавной штукой.
Свет, падавший в кухню из коридора, спас ему жизнь: Больт успел заметить скрючившуюся под плитой фигуру с немецким «МП» в руках. Вскинув «томпсон», он нажал на курок раньше, чем противник. Крупнокалиберные пули любимого автомата самогонной мафии подбросили тело совсем молодого парня в берете и истертой кожанке, швырнули его под обеденный стол и с грохотом прошлись по половицам. Больт вытер вдруг выступивший на лбу пот, развернулся и услышал глухие хлопки выстрелов Кая, раздавшиеся из какой-то комнаты. Гауптман рванулся на помощь.
Все три двери были распахнуты; в первой же, ближайшей к кухне, комнате Больт заметил темную фигуру своего друга.
– Лизмор мертв, – тихо сказал Кай. – В соседней спальне. Вытаскивай его отсюда.
– Мертв? – Больт не сразу понял, о чем идет речь.
– Ну да! – рявкнул Кай. – Тащи его в коридор!
Выйдя из просторной гостиной, в которой он только что сжег двух юнцов с английскими пистолетами, Кай рванул на себя дверь санузла и остановился. На него смотрели удивительно спокойные глаза мадам Ленуар.
– Я боялась кричать вам, – произнесла она. – Там, в кухне…
– Там уже никого нет. – Кай присел на корточки и легко разорвал руками шнур, которым она была привязана к ножке ванны. – Вы боялись, что он начнет палить по двери ванной комнаты?
– Он должен был это сделать сразу. Наверное, струсил…
– Скорее не успел. Вы можете объяснить мне, что здесь случилось?
– Нам нужно спешить, милорд. Сейчас тут будет полиция.
В коридоре коротко грохнула автоматная очередь. Кай стремительно развернулся и увидел, как падает лжемонах, уже прицелившийся в Больта из миниатюрного «браунинга», который был спрятан, по-видимому, где-то под сутаной. Больт бросил автомат на пол и с поразительным хладнокровием, даже не оглядываясь на Кая, поволок тело Лизмора через поваленную дверь в подъезд.
– Он никогда… – вдруг тихо произнесла мадам Ленуар, – он никогда не подставился бы под выстрелы так глупо. Но он слишком любил меня. Слишком… и не хотел понимать, что это опасно и в конце концов даже глупо…
Она сжала губы и рывком поднялась на ноги, совершенно проигнорировав протянутую Каем руку.
– Боюсь, что вашему авто пришел конец, – заметил Кай. – Кто-то стрелял по нас сверху, и одна пуля попала в капот.
– Плюньте и забудьте, – жестко ответила женщина, растирая красные от веревки запястья, – этого барахла у нас сколько хотите. Во дворе стоит мой «Пежо». Идемте же, что это вы встали?
– Кто были эти люди? – спросил Кай, проходя через коридор.
– Монах – английский агент, мальчишки – его помощники из «Свободной Франции». В принципе, их не стоило убивать, но…
– Это война, мадам.
– Да, – не оборачиваясь на Кая, кивнула женщина, – это война.
Больт уже ухитрился спустить тело Кимбола на первый этаж и выжидающе замер в самом темном месте – на Кая блеснули его возбужденные глаза. Харкаан молча взвалил труп себе на плечо, толкнул дверь подъезда и вышел вслед за мадам Ленуар на улицу. Женщина прошла несколько метров вдоль стены и скользнула в черный провал подворотни. Кай и Больт завернули следом за нею. В глубине узкого, как кишка, грязного дворика темнела туша большого черного автомобиля. Мадам Ленуар небрежно распахнула заднюю дверцу и скомандовала:
– Грузите его сюда.
Фыркнул заводящийся двигатель, и автомобиль вылетел со двора так, словно за ним гнались черти.
* * *
Она молчала почти всю дорогу до замка. Кай тоже не хотел начинать разговор, и дело тут было вовсе не в деликатности. Он сидел на переднем сиденье несущегося во тьме автомобиля, курил одну сигарету за другой и думал о том, что совершенно разучился терять боевых товарищей. Гибель Лизмора, ставшего для него почти другом, потрясла его своей нелепостью – он, старый солдат одного из самых опасных легионов, перевидавший на своем веку немало настоящих схваток, погиб здесь, в этом нелепом двадцатом веке, сваленный «сорок пятой» пулей английского шпиона! Кай мог представить свою смерть в бою: в конце концов, он всегда был готов к тому, что у него выйдут боеприпасы и «Мессершмитт» с синими кольцами на фюзеляже рухнет на землю, заклеванный разъяренными королевскими «Спитфайрами», но такой смерти он представить не мог. Получается, говорил он себе, покусывая сигарету, получается, и меня может завалить какой-нибудь вчерашний клерк или присяжный поверенный? Меня, пятого Харкаана? Просто так, куском поганого железа в голову?
