Ну и последний участник предстоявшей попойки – товарищ Принц Костя, стеснительный смазливый юноша, сидевший в углу и смотревший на Леру. Та тоже поглядывала в его сторону, и каждый раз, когда их взгляды встречались, они синхронно опускали их в стол.
Едва все расселись, выяснилось, что нам не хватает алкоголя. Я вызвался пойти к бару. Мне нужно было немного угомонить взбухшую от информации голову. Подходя к барной стойке, я вдруг вздрогнул. На высоком стуле сидел мужчина, потягивая какой-то пахучий напиток. Лицо у него было круглым, несколько наивным, а глаза – спокойными и очень добрыми.
– Мне… – Я посмотрел на нашу веселившуюся компанию и устало вздохнул. – До хрена «Лонг-Айлендов». Поменьше колы, побольше виски.
– До хрена – это чуть меньше, чем до… – Странный бармен с пугающим шрамом на лице так и не договорил, но я понял.
– Ага, – кивнул я. – И чуть больше, чем…
– О, ну это мы мигом.
Бармен, которого так и подмывало назвать Шрамом, стал суетиться. А я сел за стойку и тарабанил пальцами по древесине. Сидевший слева мужик как-то пристально меня разглядывал. Это, признаться, нервировало.
– Не интересуюсь.
– Чего? – спросил тот. Голос у него необычный, елейный какой-то.
– Что бы вы ни втюхивали, я – не интересуюсь.
– Хм, – протянул мужик. Он положил на стойку визитку бара и начал вставать.
Я буквально предчувствовал, что сейчас что-то произойдет, но не успел среагировать, как на меня упала нелегкая туша. Чуть не свалившись на пол, я тут же показал жестом подорвавшимся Нику и Тому, что все в порядке и махач не намечается. А то ведь, даже если махач не намечается, они могут и устроить. Но парни были настроены на лирический лад и уселись на места.
– Простите, – чуть ли не пропел этот… даже не знаю… добряк, что ли. – Слишком много алкоголя.
– Бывает, – кивнул я, совсем не ощущая амбре этого самого алкоголя.
– Вы уронили. – Мой нечаянный собеседник протянул мне какую-то финтифлюшку.
Я пригляделся. Это была небольшая металлическая лилия, оплетенная плющом.
– Не мое, – покачал я головой.
Тут Добряк вдруг наклонился ко мне и прошептал на ухо:
– Если не твое, то подари.
– Кому? – так же шепотом спросил я.
– Ей, – ответил незнакомец, указывая на открывшуюся парадную дверь.
Я обернулся и… завис. Сердце пропустило удар, дыхание сорвалось с места и помчалось вскачь. На лбу выступила испарина, а весь мир сжался до одной точки – ее лица. О, это было прекраснейшее из лиц. Высокие скулы, точеный аккуратный носик, длинные ресницы, чувственные губы, обещавшие сладость и негу, черные, густые, длинные волосы. И манящие, неестественно зеленые глаза. Смуглая кожа играла в красных отсветах, а стройная фигурка даже простому свитеру и джинсам придавала эффект коктейльного платья.
Девушка с явно восточными корнями разматывала шарф и снимала шапку, а я смотрел на нее, не отрываясь. Она подошла к стойке, и я утонул в запахе ее духов – это была лаванда.
– А вы не подскажете, где здесь празднуют день рождения?
– Там, – указал я ей на нашу компанию.
Мы встретились взглядами, и девушка замерла. Я словно ощутил, как в воздухе что-то дрогнуло, как запахло озоном от внезапно вспыхнувшей искры. Я понял, что если сейчас же, прямо в этот момент не позову ее прогуляться, то, возможно, следующий день может просто не наступить, так как неминуемо грянет конец света.
В этот самый момент бармен поставил на стойку поднос с кучей бокалов:
– Ваш заказ.
– О, так вы тоже празднуете, – улыбнулась девушка, немного пряча взгляд.
– Я скажу вам больше, – вмешался Добряк. – Он у нас центровой – именинник.
– Ой, с днем рождения! – поздравила меня смуглянка.
– Э-э-э… – только и смог выдавить я.
Я потерянным ребенком посматривал то в одну, то в другую сторону.
– Я отнесу, – шепнул мне на ухо незнакомец. – А ты иди. И не забудь про кулон. Он все же решит твою судьбу.
Я пропустил мимо ушей все, кроме первой фразы. В этот момент я уже застегивал куртку и пытался натянуть на лицо свою самую лучшую улыбку.
– А вы не хотите прогуляться? – спросил я.
– Но ведь нас ждут, – возразила девушка.
– Подождут, – все же смог улыбнуться я. – Мы всегда сможем к ним вернуться.
Мы снова встретились глазами, и красавица кивнула:
– Хорошо.
– Ну, куда теперь? – спросил бармен, протирая стакан.
– Не знаю, – ответил Добряк, смотревший вслед уходившим людям. Такие молодые, такие красивые, такие живые. – Не знаю, мой старый враг.
– Ты же хотел пересечь мечту, – подмигнул бармен. – Или уже передумал, мой старый враг?
– Я ведь еще хотел сделать пять шагов до ада. Совершить большое приключение и встретить охотника на демонов.
– Тогда что же мы сидим?
– Не знаю, враг.
– Пора открывать новые бары и таверны, враг!
– Пора!
И парочка исчезла, а на стойке остались стоять два наполовину полных стакана. И если бы мимо прошел сведущий человек, он бы мигом узнал в жидкости обычную наемническую брагу. Но где в Питере возьмешь человека, разбирающегося в выдуманном напитке?
Мы гуляли не помню сколько. Ели мороженое, одинаковое – такое нам нравилось, смеялись, пели песни – мы любили одни и те же группы. Мы даже танцевали рядом с уличным музыкантом под аркой Генерального штаба на Дворцовой. Тот смотрел на нас как на придурков, а мы смеялись, веселясь от души.
Я подарил ей кулон, и она сказала, что всегда хотела такой. Я не знал, правда это или нет, но мне было все равно. Я целовал ее губы, не желая более целовать никакие другие ни в каком другом мире. Я держал ее за руку, не желая более держать никакой другой руки. Я слушал ее смех, который согревал лучше любого виски и радовал сильнее любой комедии. Я смеялся сам, легко и беззаботно. Порой мы переходили на бег, порой надолго замирали в поцелуе под одиноко мигающим фонарем. Порой мы говорили, порой молчали.
Но вскоре мы остановились около развилки. Один поворот вел куда-то в одну сторону, а другой, как нетрудно догадаться, – в другую.
– Куда пойдем? – спросила прижавшаяся ко мне Мия.
Мия – самое прекрасное из имен. Мия – самая прекрасная из женщин.
– Куда захотим, – ответил я.
– А что мы будем делать?
– Что пожелаем.
Вокруг был слышен смех самого ветра. Он кружил рядом с нами, подобно старому другу, неожиданно встретившему свою семью. И мы ушли.
Кашрут – термин, означающий дозволенность или пригодность чего-либо с точки зрения кошерности.
