– Что они делают? – шепотом спросил Ри.
– Смотрят дорогу. Через мост надо как-то перебраться.
– Так пешком…
– Не похоже, что можно пешком, – возразил Кир. – Гений, стой молча. Пожалуйста.
Скрипач вернулся через три минуты, Ит – через десять.
– Мост перекрыт, – сообщил он. – Пешком там не ходят. Но можно переехать на автобусе.
– Остановка которого на другой стороне дороги, – присовокупил Скрипач. – Идем.
* * *
Как выяснилось, выйти из автобуса на нужной остановке было невозможно – выпускали только по специальному пропуску. Остановка располагалась вплотную к высокому бетонному забору, опутанному по верху колючей проволокой, в нескольких метрах от КПП, который выглядел совершенно недвусмысленно. Классика: железные тяжелые ворота, будочка охраны с зарешеченными окнами-бойницами. Первый раз проехали мимо, посмотрели. Вернулись. Снова сели в автобус, снова проехали.
– Бесполезно, – констатировал Ит. – Мы бы двое прошли. Но с вами, лосями, там не прорвешься никак. Ладно, попробуем иначе.
Ри нервничал – времени оставалось всё меньше и меньше, а они даже не добрались до портала. Скрипач успокоил – он успел заметить, что забор выглядит так неприступно только со стороны проспекта, а вот со стороны поймы он старый, местами даже с прорехами. Ничего, пролезем, придется, правда, пройтись по болоту, но танки грязи не боятся, а ты, гений, у нас танк еще тот.
– Между прочим, примерно в этом месте я в свое время встретил Футари и Комманну, – напомнил Ит. От воспоминания стало не по себе, он зябко передернул плечами.
– На Соде, – напомнил Скрипач.
– Который тоже с осколком Сонма, – пожал плечами Ит. – Так что большой разницы не вижу.
– Ну в этом смысле да…
Сейчас они стояли на перекрестке улицы Трофимова и проспекта Косыгина, на небольшом пригорке, и смотрели вниз, на пойму. Там, за широкой полосой темной воды, можно было, пусть и с трудом, различить за деревьями тот самый забор, который предстояло преодолеть, пройдя через болото.
– Ноги промочим, – обреченно проворчал Кир. – Гений, держи сумку с мелкими повыше. На всякий случай. А ну как утопишь?
– Чудовище, заткнись! – приглушенно возмутились из сумки. – И давайте уже быстрее, тут воняет так, что сдохнуть можно!..
* * *
Ничего-то в этот день у Агата не ладилось, ну совсем ничего. Сначала мать наорала, что у них всю ночь музыка играет, потом Владка, дубина стоеросовая, сожгла кашу, а потом и вовсе на самых подходах к нужному автобусу оторвалась и улетела куда-то пуговица с совсем еще нового пальто. Пойди теперь, достань такую же! Или слишком маленькая будет, или большая, петлю придется подрезать.
На работу Агат ехал в плохом настроении, а как приехал, так оно еще сильнее ухудшилось: сегодня старшим по смене оказался Борисыч, а Борисыч злой, как черт, и никогда лишнего горючего не нальет – а горючка при резких маневрах да при турборежиме съедается только в путь. Совсем Агат приуныл, однако надо было двигаться, и он, ворча себе под нос и жалуясь на судьбу, поплелся к своему «пауку». Выходить в рейд ему совершенно не улыбалось.
Совсем вроде бы коротенький маршрут, но как же страшно-то!
Последние дни Агату всё меньше и меньше хотелось снова садиться в кабину «паука» и четыре раза, с получасовым перерывом, проезжать эти километры. Страшно было настолько, что руки костенели, а сердце колотилось каждый раз, как пойманная птица. Чуял Агат – что-то надвигается на него. Словно издали идет. По шажочку.
А сегодня, кажись, совсем близко подошло.
И ведь ничего не поделаешь! Больным не скажешься, не убежишь. Не та эта работа, на которой можно сказаться и сбежать. Совсем не та. На какой-то другой, может быть, и прокатило бы, но не тут, в патруле.
«Паук» неохотно, словно бы через силу, выполз из ангара и потащился, покачиваясь, навстречу зимнему черному вечеру. Тса-ди-ки, тса-ди-ки, тса-ди-ки, тса-ди-ки, привычно застрекотали его лапы-ноги, звук этот всегда успокаивал Агата, ободрял, да еще и в кабине становилось с каждой минутой всё теплее и теплее.
Ничего, ничего, подбодрял себя Агат. Всё нормики. Вот откатаю четыре круга, и домой. Всеблагому помолимся, в игрушку поиграем, на ужин мать макарон обещала с салом и с луком… Всё будет нормики. Надо только потерпеть немного.
Невдалеке от точки восемнадцать он остановил машину, вытянул турборычаг. Услышал ставший уже привычным лязг – дополнительные ноги вышли из ниш. Агат молитвенно поднял глаза, обращаясь к Всеблагому…
Тса-ди-ки-та, тса-ди-ки-та, тса-ди-ки-та, тса-ди-ки-та, стрекотали ноги с одной стороны, по-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, вторили ноги с другой. «Паук» покачивался, как лодка на мелкой речной волне, Агат, вцепившись в два рычага управления, напряженно всматривался в подлесок, в два световых конуса, выбрасываемых перед ним фарами.
Тса-ди-ки-та, по-джаа-луц-ста, тса-ди-ки-та, по-джаа-луц-ста… В какую-то секунду Агату почудилось, что движение «паука» вроде бы немного изменилось, но думать было некогда, потому что до точки восемнадцать оставалось всего ничего. Агат вытянул второй турборычаг. По-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, по-джаа-луц-ста, ууууууу, по-джаа-луц-ста – ноги стрекотали всё быстрее и быстрее, «паука» уже мотало, и не как лодочку, а как качели, и тут Агат понял, что машина потеряла управление. Он взвизгнул, дернул на себя двумя руками правый рычаг – ничего! Дернул ремень, которым был пристегнут, и понял, что ремень заклинило.
Впереди вставала перед машиной стена тьмы, в которой пульсировало невидимое сердце, и Агат успел еще понять, что руки онемели и что он, кажется…
Додумать он не успел. Потому что из тьмы налетела вдруг на «паука» перекошенная бетонная стена, раздался удар, и всё пропало.
* * *
– …вон туда давай, к бревну. Ри, выше держи! Идиот ты, гений, не видишь, что ли?!
– Тут повсюду эти гребаные кусты!!! И не ори на меня, рыжий!
– Заткнитесь все, я ничего не слышу, – раздраженный глухой голос. – Ит, посмотри, легкие целы?
– Если ты имеешь в виду ребра, то нет. Если сами легкие, то относительно целы. Отбиты. Черт, этого только не хватало…
– …мальчишка совсем. Как Ромка. Господи, да что тут вообще творится? Ит, что у него с ногой?..
– Сломана у него нога, – тот же раздраженный голос. – Так. Кир?
– Тут. Сейчас приведу в себя, и обезболим. Дальше – по тем наборам, которые есть.
– Что вы предлагаете делать?
– Ну, видимо, надо оказать мальчику помощь и каким-то образом доставить его к своим, – еще один голос, чуть выше, и вроде бы поспокойнее. – А что ты предлагаешь сделать, гений? Воспользоваться порталом, бросив ребенка здесь одного?
