Я частенько наведывался в бывший экспериментальный зал, считая его своей личной «грибной полянкой». Хабар здесь рождался хоть и не самый дорогой, зато много и регулярно, поскольку помещение облюбовали огневики. Только, в отличие от тех, что перекрыли коридор, местные не прятались по щелям в полу, поджидая жертву, а шустро сновали по огромному залу, будто в пятнашки играли. За порог, правда, не вылезали, словно опасались пересекать невидимую границу.
Я окрестил для себя эти подвижные столбы пламени «живчиками», само помещение «доменной печью» и повадился наведываться сюда за хабаром. В глубь «печи», правда, ни разу не проходил – опасно слишком. Обычные огневики или огненные гейзеры можно обойти, а «живчиков» нет, потому что невозможно предсказать траекторию их движения. Как правило, я отирался у входа, благо дешевых цацек – светлячков – хватало и здесь, а время от времени появлялся даже дорогущий огневик-камень.
И вот теперь Иван Аркадьевич утверждал, будто необходимый нам ключ лежит в сейфе, вмонтированном в стену в маленькой комнатенке, которая находится в самом конце оккупированного «живчиками» зала. Причем вход в зал лишь один, значит, чтобы попасть в комнату с сейфом, надо пройти «доменную печь» насквозь.
Наш поредевший отряд остановился в пяти шагах от входа, но даже на таком расстоянии казалось, будто и впрямь стоишь возле самой настоящей раскаленной доменной печи. Температура воздуха была градусов пятьдесят, не меньше. И это снаружи! Каково же должно быть в глубине?..
Осознав задачу, мы с Мареком растерянно переглянулись.
– Предложения есть, напарник?
– Что будем делать, Бедуин?
Наши вопросы прозвучали одновременно.
– А может, я пойду один? Вы дадите мне инструкции, как надо правильно обходить феномены, и я аккуратненько, бочком… – вмешался профессор. В его голосе мне почудилось странное напряжение, будто он боялся и одновременно жаждал до чертиков отправиться в смертельно опасную прогулку в одиночестве.
Марек даже не соизволил ответить на бредовое предложение ученого, а я тотчас вспомнил, как Иван Аркадьевич пытался проскользнуть сюда тайком от нас, и задумался всерьез. Что-то такое было в той комнате с сейфом, о чем профессор не хотел говорить нам. Но что? Устройство связи с Ванаварой? Возможно, Зинчук хотел незаметно для всех подать сигнал о помощи?..
– Кажись, приплыли. – Марек со злой обреченностью следил, как по помещению, в которое нам предстояло войти, мечутся столбы очень горячего и очень опасного пламени. – Все, суши весла, то есть поворачивай оглобли, и вообще окончен бал, погасли свечи. Эх, прощай сейф с драгоценным хабаром!
– Может, и нет, – откликнулся я. – Как говаривала одна моя знакомая аквалангистка: «Ничего нельзя сказать о глубине лужи, пока в ней не утонешь».
– Да мы, считай, уже «утонули», – фыркнул Марек.
– Может, и нет, – повторил я и повернулся к профессору: – Иван Аркадьевич, чтобы взять ключ, нужно ваше личное присутствие?
– Обязательно, – твердо ответил ученый. – Нужен мой голос, отпечаток пальца, капля слюны для анализа ДНК и сетчатка глаза.
– Значит, пойдем мы с вами вдвоем.
– Это чего за дела, я не понял? – перебил Урюк. – Бедуин, ты меня кинуть, что ли, решил? Вы там выскользнете через другой проход и рванете вдвоем в лабораторию за хабаром!
– Здесь только один проход, других нет. Впрочем, хочешь, пошли в «доменную печь» с нами. – Я сделал приглашающий жест. – Или вообще идите с профессором вдвоем, только сначала сними с нас взрывчатку. Потому что живыми вы точно не вернетесь, так чего нам-то зазря погибать?
Урюк сплюнул, зло сверкнул глазами, хотел что-то ответить, но посмотрел на «живчиков» – один из них как раз подскочил почти к самому выходу – и передумал. Буркнул:
– Ладно, так и быть, идите вдвоем.
– Вот спасибо. Добрый ты, однако, – съехидничал я, а потом стал серьезным: – Вить, только взрывчатку с меня и профессора все равно придется снять.
– Ну уж нет!
– Вить, от жары она сдетонировать может. Сними хотя бы с Ивана Аркадьевича. Ладно, мной как проводником, ты не дорожишь, у тебя второй есть. – Я кивнул на Марека. – Но профессор-то один, запасного что-то не видать. А без него хабар из лаборатории не взять.
Урюк побуравил меня подозрительным взглядом, но все же подозвал к себе Зинчука:
– Иди сюда, старый хрыч. Разминирую тебя, так и быть.
Я сделал вид, будто безразлично смотрю в сторону, а сам внимательно наблюдал, как Урюк открывает электронный замок на поясе с взрывчаткой, запоминал последовательность действий и особенно – то самое кодовое слово. Им почему-то оказалось слово «оттепель». Причем система приняла голос Урюка только со второй попытки – вначале он прозвучал хрипловато, Витьке пришлось откашляться и хлебнуть воды из фляги.
Эх, жаль, диктофончика при себе нет! Впрочем, плевать. Наш майор еще не знает, но первый раунд он уже проиграл – показал мне, как именно снимать пояс с взрывчаткой. Я пока не придумал, как воспользоваться увиденным и услышанным, по ходу видно будет. И все же у нас появился шанс…
В «доменную печь» мы с профессором собрались идти налегке, без оружия и снаряжения, опасаясь, что от сильного жара патроны начнут взрываться. Иван Аркадьевич сгрузил навязанный ему Урюком рюкзак с цацками Волкодава, который все это время таскал за плечами. Зато надел, по моему настоянию, снятые с Рыжего толстые защитные перчатки, шлем и баллоны со сжатым воздухом, которые входили в автономную систему жизнеобеспечения эскады. Воздух в «доменной печи» раскален, словно в аду, один вдох – и легких нет. Так что напрямую им дышать – верная смерть. Конечно, шлем от эскады неплотно надевался на бронекостюм «Скат», оставался зазор, но полная герметичность нам и не нужна. Главное, уберечь от страшного жара легкие.
Урюк некоторое время наблюдал за нашей возней, а потом снял с себя такие же перчатки, баллоны и шлем и протянул все мне. Я отказываться не стал, взял, но и спасибо не сказал – не за что, не обо мне печется майор, о профессоре, потому что без меня Зинчук с задачей не справится. Впрочем, щедростью Урюка надо воспользоваться на всю катушку…
– Вить, дай нам с собой по паре леденцов. Наверняка они есть в рюкзаке с хабаром.
Леденцы, конечно, от «живчиков» не защитят, но хоть чуть-чуть прохлады принесут. Витек без споров и возражений выдал нам цацки – пять штук, все, что оказалось в наличие. Уточнил, правда:
– Они же после такого разрядятся?
Я коротко кивнул.
– А, ладно, берите, – расщедрился Витек.
Себе я оставил два леденца, разместил их на поясе с взрывчаткой. Зинчуку отдал три и проследил, как тот размещает цацки по карманам разгрузки.
