А Балиньш, тем временем, остановился и вместе с офицерами окружил императорскую чету. На Богдана и Маргариту грозно уставились стволы лучемётов.
— Богдан Калаш, вы арестованы! — торжественно изрёк Балиньш.
— Вы с ума сошли, граф! — возмутился император, — Что за шутки? Вы забываете, что стоите перед Императором Галактики!
— Это — далеко не шутки. И вы больше не император! Вы низложены. Предлагаю вам пройти в мою каюту и добровольно подписать отречение. Даю вам на это полчаса. После этого разговор пойдёт совсем по-другому. Мадам, — обратился Балиньш к Маргарите, — вы тоже арестованы. Следуйте за своим супругом. Господа офицеры, отведите арестованных в мою каюту и строго охраняйте их. Гражданин Калаш, в моей каюте вы найдёте бумагу и перо. Советую вам не тянуть с отречением.
Балиньш прошел в центральный пост управления и дал команду: «Двигатели — к запуску! Маршевые — на режим!» После этого он приказал включить связь на передачу по всем каналам и выступил с заранее подготовленным обращением.
Оставшиеся за бортом линкора имперские гвардейцы, услышав это обращение, открыли огонь. Но ни их ручные лучемёты, ни мощные установки на бронетранспортёрах не могли справиться с нейтридной бронёй. Для этого нужны были мезонные орудия или дезинтеграторы.
Адмирал Джайл принял единственно верное решение, запретив открывать огонь по «Чингисхану» и препятствовать его взлёту. Он хорошо знал, что гибель императора Богдана будет на руку Великому Князю Симеону. Он знал так же, что в настоящее время приход к власти Симеона означает крушение всех планов «Возрождения». Выпуская с базы «Чингисхана», Джайл рассчитывал выиграть время, связаться с другими руководителями «Возрождения» и выработать линию поведения. Но он не предусмотрел одного.
Узнав об обращении Балиньша, Великий Князь Симеон поднимет по тревоге флот Ордена, блокирует направляющегося к Земле «Чингисхана», уничтожит его и провозгласит себя императором. Но это должно было иметь место в будущем, которое ещё не насупило. А в настоящий момент развитие ситуации было в руках не графа Балиньша, агента ЧВП; а в моих, хроноагента Генриха Краузе или барона Пивня. В ближайшие тридцать минут «Чингисхан» будет лишен возможности двигаться и маневрировать. Именно столько времени требуется, чтобы привести в действие из холодного состояния стартовые двигатели и вывести на режим маршевые. И столько же времени требовалось «Буслаю», чтобы на максимальной тяге дойти до Оберона. Я не собирался нарушать приказ Командующего Флотом и открывать огонь по «Чингисхану». Это способствовало планам ЧВП и противоречило нашим. У меня на уме было другое.
Крейсер быстро приближался к Оберону. Я включил обзор лётного поля базы. «Чингисхан» всё ещё оставался на месте, но вокруг него дрожало марево горячего воздуха, это продувались стартовые двигатели; и искрились короткими зелёными молниями цилиндрические выступы по краям купола корабля. Это выходили на режим генераторы маршевых двигателей. Охрана базы уже оттеснила гвардейцев, и сейчас вокруг «Чингисхана» не было ни души. По интенсивности искрения я прикинул степень готовности корабля и пришел к заключению, что «Буслай» успеет вовремя. Но Балиньш тоже был хроноагентом и уже просчитал ситуацию на несколько ходов вперёд. В тот момент, когда «Буслай» уже начал посадочный маневр, «Чингисхан» оторвался от бетона космодрома и начал движение в сторону взлетной эстакады. Я понял, что Балиньш надеется вывести двигатели на режим во время движения к сектору взлёта.
Это сильно усложняло мою задачу. Одно дело, совершить задуманное, когда «Чингисхан» ещё неподвижен, и совсем другое, проделать это, когда он движется. В любом случае, я не должен был дать ему взлететь. Поднявшись в космос, Балиньш сразу обнаружит «Буслая» и расстреляет его. А если «Буслай» к этому времени окажется в опасной близости, он просто взорвет линкор. Этим он тоже достигнет поставленной цели.
Мне оставался один выход. В своё время я хорошо освоил корабли типа «Буслай» и совершал на них посадки в самых сложных условиях.
— Пилотам отключиться! Управление беру на себя! Всем заблокироваться в стартовом положении! Посадка — в аварийном режиме! Маршевый не глушить!
Я сбросил тягу маршевого двигателя до нуля и развернул крейсер кормой вниз. Вслед за этим я убавил тягу стартовых двигателей, предварительно погасив орбитальную скорость. Теперь «Буслай» стремительно падал на Оберон. Я играл двигателями маневра так, чтобы в нужный момент траектории движения «Буслая» в воздухе и «Чингисхана» на земле пересеклись. Это был крайне сложно, у меня были шансы примерно один к одному. В крайнем случае я решил просто уронить «Буслая» перед носом «Чингисхана» и заблокировать взлётную эстакаду. Но при таком раскладе у команды «Буслая» не оставалось никаких шансов остаться в живых. А это в мои планы не входило. Поэтому я мобилизовал всё своё мастерство, чтобы оказаться точно над «Чингисханом».
Мне помог не случай, а ошибка Балиньша в расчетах. Когда «Чингисхан» оказался в начале взлётной эстакады, его стартовые двигатели ещё не вышли до конца на режим взлёта. Корабль был вынужден остановиться на несколько секунд. Этих секунд мне хватило.
Ударив пару раз двигателями манёвра, я направил корму крейсера точно на «Чингисхана», застывшего в начале эстакады. Одновременно я выпустил опоры, применяемые при посадке крейсера вне космодромов. Первый пилот вышел на связь, голос его был встревожен:
— Командир! Что вы делаете? Вы садитесь прямо на «Чингисхана»!
Но я не удостоил его ответом. Всё моё внимание было занято расчетами. Когда до поверхности осталось двести метров, я врубил и тут же выключил маршевый двигатель. Мощный поток всесокрушающих гиперонов обрушился на мятежный линкор. За людей, находившихся на борту, я не беспокоился. Нейтридная броня надёжно защищала их. Зато генераторы, вынесенные за пределы броневого корпуса, такого потрясения не пережили. Они вышли из строя. Вышли надёжно, капитально, надолго, то есть, навсегда. Вдобавок, умирая, они дали такой мощный импульс внутрь корабля, что из строя мгновенно вышли все системы управления и всё высоковольтное оборудование. Осталась в действии только аварийная слаботочная сеть, работавшая от резервных аккумуляторов. «Чингисхан» безжизненно шлёпнулся на бетон эстакады.
Балиньш проиграл. Он не мог ни поднять корабль, ни открыть огонь. Он даже не мог взорвать его. Для этого ему пришлось бы вручную сдвигать вместе минимум три ториевых блока в реакторе. Но такая работа была не под силу одному человеку. Если бы он даже и нашёл единомышленников-самоубийц, они не сумели бы этого сделать. Чудовищная радиация прикончила бы их задолго до завершения работы. Балиньш не мог даже убить императора. Маргарита под предлогом, что ей надо кое-что поправить в своём туалете, попросила охранников на несколько минут покинуть каюту. Император тут же заблокировал дверь каюты изнутри. Теперь её снаружи открыть можно было только воздействием на замок мощного излучателя. Но на корабле не было для этого энергии. Все планы Балиньша рухнули.
