Эти люди — беженцы — готовились к наступлению ночи, подтягивали веревки и расправляли полотнища палаток. В пустыне часто налетали сильные ураганы, и тогда частицы темной пыли проникали повсюду. Первые порывы ветра уже трепали полы ее одежды.
Вскоре ее догнал Трос и показал на здание странной формы с наклонной стеной и целым лесом антенн, торчавших из того места, где должна была быть крыша.
— Вон туда.
— Это все последователи леди Синоп? — спросила Соалм.
Мужчина весело усмехнулся:
— Только не говори так в ее присутствии. Она считает это дерзостью. — Трос покачал головой. — Мы не ее последователи, а Его. Миледи только помогает нам в пути.
— Ты был знаком с ней до мятежа?
— Я слышал о ней, — поправил он. — Мой отец однажды с ней встречался, когда она была еще молодой женщиной. Слышал ее речь на тайном собрании в Даскер Пойнт. Я никогда не думал, что представится возможность самому ее увидеть, однако… За эти годы миледи много сделала для нас.
— Твоя семья всегда придерживалась имперского культа, верно?
Трос кивнул:
— Только мы называем его по-другому. Мы называем себя теогами.
Они подошли к странному зданию, и только тогда Соалм поняла, что это вовсе не дом. На самом деле строение было небольшим кораблем, но большая часть его корпуса была укрыта потрескавшейся рыжеватой почвой. Неподалеку к небу поднимались тонкие проржавевшие фермы верфи. Давным-давно на этом месте проходило русло широкой реки.
Вдоль борта корабля тоже стояли палатки, и в каждой из них уже горели лампы.
— Все эти люди обитатели Дагонета?
— И других миров торгового союза, — ответил он. — Некоторые прибыли сюда ради тайного паломничества, да так и застряли, когда кланы все перевернули.
— Паломничества? — повторила Соалм. — Почему?
Трос снова кивнул:
— Ты сама все увидишь.
Он открыл тяжелую задвижку люка, и Соалм шагнула внутрь.
Прежде старый корабль был предназначен для перевозки грузов и, вероятно, принадлежал какому-то филиалу колониальной администрации. Теперь от него осталась лишь выпотрошенная оболочка — изъеденные песками борта да проржавевшие рамы палуб. Внутри скелет корабля был переоборудован для иных целей, и там появились стены, сложенные без раствора из камней и стенок грузовых контейнеров. Дверь с глухим стуком закрылась за спиной Соалм и отсекла порывы ветра. Внутрь попадали лишь тонкие струйки прохладного воздуха, проникавшие через проточенные песком отверстия.
— Дитя мое! — Навстречу ей со слезами на глазах вышла леди Синоп. — Ты пришла. Да благословит тебя Трон.
— Я… не могла не прийти, — ответила вененум. — Я должна была это сделать.
Синоп слабо улыбнулась:
— Я ни минуты не сомневалась, что ты откликнешься. И я понимаю, как многого я от тебя прошу. Я заставляю тебя идти на риск.
— Я выполняла миссию, в которую не верила, — призналась Соалм. — Ты попросила меня сделать что-то другое ради того, во что я верю. Сделать выбор оказалось несложно.
Женщина взяла ее за руку.
— Твои товарищи думают иначе. Они могут отречься от тебя.
— Возможно, — согласилась Соалм. — Но тех, кого я считала своей семьей, я лишилась очень давно. С тех пор я ощущала родство только с теми, кто верит в Бога-Императора, как верим мы.
— Теперь мы твоя семья, — сказала Синоп. — Все мы.
Соалм кивнула, признавая правоту слов пожилой дамы, и ее настроение улучшилось.
— Да, это так.
Но через мгновение радость рассеялась, и ее мысли обратились к содержанию послания. Соалм вынула диктофон и вернула его Синоп.
— Чем я могу вам помочь?
— Идем. — Синоп поманила ее в темную глубину корабля. — Там ты все поймешь.
В стоявшем на суше корабле, как и в лагере вокруг него, было немало людей, и на их лицах Соалм замечала одно и то же выражение: странную смесь страха и надежды. Она вдруг осознала, что эти чувства относятся к ней, и в груди зародилась тревога.
— Трос говорил, что у вас здесь беженцы со всего Дагонета. И с других планет тоже.
Синоп на ходу кивнула:
— Я надеюсь… Я молюсь, чтобы в пустыне образовались и другие поселения беженцев. Было бы очень грустно признать, что здесь собрались все, кто остался в живых.
— Но даже здесь несколько сотен человек.
Женщина снова кивнула:
— Четыреста шестнадцать, если говорить точно. В основном это жители Дагонета, но есть и небольшое число выходцев из других миров Таэбианского сектора. — Она вздохнула. — Они пришли издалека и многим пожертвовали… И они уже никогда не вернутся домой.
— Помощь идет.
Соалм так часто повторяла эту ложь, что делала это почти автоматически.
Аристократка остановилась и окинула ее проницательным взглядом, перед которым не могла устоять никакая неискренность.
— Мы обе знаем, что это неправда. Бог-Император ведет войну, и сейчас важнее всего, важнее каждого из нас, Его дальнейшее существование. — Она жестом обвела окружающее их пространство. — Если мы должны погибнуть ради того, чтобы Он спас Галактику, мы с радостью заплатим эту цену. Мы снова встретимся по правую руку от Него.
Спокойная уверенность Синоп захлестнула Соалм. Только через пару мгновений она снова обрела способность говорить.
— Как давно здесь существует общество… теогов?
— Оно возникло задолго до моего рождения, за много поколений до нас, — ответила женщина, продолжив путь. — Даже до начала Великого Крестового Похода. Говорят, что Его тайные почитатели появились еще в те времена, когда Бог-Император победоносно шествовал по неспокойной Земле. А когда Он отправился в космос, вместе с ним отправилась и наша вера. А затем появилась «Лектицио Дивинатус», и в ней наша вера оформилась окончательно. Это священное писание.
— А правда ли, что книга была написана одним из сыновей Бога-Императора?
— Я не знаю, дитя. Зато все мы уверены, что это Имперская Истина. — Она опять улыбнулась. — С этим знанием я выросла. Мы и нам подобные долгое время жили изолированно; в лучшем случае нас игнорировали, в худшем — осуждали. Тех, кто верил, считали заблуждающимися глупцами.
Соалм оглянулась вокруг:
— Мне эти люди не кажутся глупцами.
— Правильно. Наши ряды стали разрастаться, и не только здесь. Группы верующих собираются по всей Галактике. Наша вера не знает границ, ей следуют и дети нижайших уровней ульев, и те, кто ходит по залам дворцов Терры. — Она задумалась и некоторое время молчала. — Тьма, распространяемая Воителем, многих привела в наши объятия. Во время мятежа мы наблюдали не только ужасы, но и чудеса. Я верю, что пришло время нашего испытания. Наше вероучение переживает величайший подъем, дитя мое. Придет день, когда все звезды склонятся перед святой Террой и великим Богом-Императором.
