На «зеленку» не ступили – вывалились за секунду до закрытия коридора.
А группа Макарова еще долго повторяла непонятые Иваном изречения Чижа, убираясь за патрульными.
Один бластер так и не нашли.
Шульгин барабанил по столу пальцами, выслушивая Казакова. У того кончился словарный запас и он просто кинул перед другом файлы с докладами медиков:
– Реабилитация Русановой продлится месяцы, состояние Чижова вовсе расценивается как пограничное. А ты хочешь снять показания мозга у обоих! Причем тут Чижов?! – прошипел, качнувшись к полковнику.
– Ответа не будет. Ты меня знаешь, зря ничего не прошу, – глянул на него мужчина.
– Знаю. И никогда не просил объяснений. А теперь прошу! И пока не получу, ты не получишь ребят!
Шульгин подумал и решил приоткрыть карты:
– Они связаны друг с другом.
– Я в курсе что у них роман.
Мужчина поморщился:
– Это тривиальность. Я о фактах влияния на реальность.
– Русанова – понятно. После рандеву в параллели все может быть, но Чижов?
– В этом и заковыка. И пока я не получу данные с чипсета, регенерированного перед заданием, пока не буду иметь на руках данные о произошедшем, ничего не смогу сказать, кроме одного: этот клубок только ее показатели не распутают.
Казаков подумал и кивнул нехотя:
– Ладно: ее сканируешь, извлекаешь свою хрянь, но пока я не получу веских аргументов в пользу твоих слов на счет Чижова, ты его не трогаешь!
– Ему хуже не будет.
– Врачи другого мнения. Я согласен с ними и категорически против твоего вмешательства. У парня сердце отказало во время перехода. С какой радости?!…
– Это я и хочу выяснить.
– Ты уже выяснял на счет Х Русановой и залетного графа! Чем обернулось? Граф чуть не перевернул всю историю, а баба вовсе призраком оказалась! Хватит с меня этих ваших штучек, экспериментаторы!
– У тебя тоже бывают проколы. Страховки от них ни у кого нет. И не время сейчас собачиться и выяснять кто прав, кто виноват. Нужно разобраться во всей этой истории. Важно.
Казаков послал бы с удовольствием Шульгина к чертям, но понимал, тот не от великой радости просит, не забавы ради.
– Ладно, – сказал примирительно. – Но условия мои ты знаешь. Будут аргументы, будет Чижов. Нет, извини.
– Речь идет не о нашем с тобой хочу нехочу, о судьбе человечества.
Казаков отвернулся:
– Свою позицию я тебе объяснил.
– Я понял, – Шульгин поднялся. – Только ты видно не понял: я мог не приходить к тебе, не спрашивать согласия и не ставить в известность. Но речь идет о твоих людях, а я уважаю твоих бойцов.
– Вот и уважай – держись от них подальше.
– После завершения операции, – отрезал Шульгин и вышел из кабинета полковника.
Мимо «зеленых» стоявших у медцентра, как в карауле, прошествовал Шульгин и Лавричев с помощником, несущим кейс. Процессия навеяла неприятные подозрения и ребята переглянулись:
– Не понял? Нас значит, не пускают, а этим: прошу на зеленку? – проворчал Сван.
Федорович крякнул и, развернувшись, потопал к полковнику за объяснениями. Не нравилась ему троица, а кейс и тем меньше. Вот как пить дать, опять что то задумали.
– Нам нужно снять показания мозга и извлечь чип, – мягко сказал Шульгин.
Стася прикрыла глаза соглашаясь.
– Будет не приятно.
Не уговаривай – делай, – посмотрела на него женщина.
Молодой парень извлек щуп детектор из кейса и запустил иглу в вену.
Неприятно – слабо сказано. Русанову передернуло, в голове загудело, и по артериям и венам прошелся «смерч». Пару секунд «удовольствия» показалось ей вечностью. Наконец противный нанон оказался в хватке детектора и переместился в герметичный капсюль датчик.
– Спасибо. За все, – похлопал ее по руке полковник.
Стася перехватила его руку и села, просящее уставившись н него.
– Тебе что то нужно? – догадался тот.
«Хочу увидеться со своими, а их не пускают. Поговорите пожалуйста с доктором», – отбила на пульте под рукой. Шульгин прочел запись, высветившуюся на мини дисплее и сомнением качнул головой:
– Трудно. Валерий Иванович категорически против посещений. Рано.
«Пожалуйста. Я знаю, вы сможете его уговорить».
Полковник улыбнулся:
– Попробую, но не обещаю. Главное, выздоравливай. Не прощаюсь, думаю еще увидимся, – поднялся.
Через пару минут разговора с врачом – куратором Русановой, троица покинула медцентр и молча прошла мимо патрульных, под их хмурыми, недовольными взглядами.
– Может не к нашим приходили? – родил идею Ян.
– Угу. К Геворкяну наведывались, спросить как его аллергия на клюквенный кисель поживает, – огрызнулся Иштван.
– В центе Геворкян с аллергией, Синицина с какими то женскими проблемами и Стаська с Колей. Все. Гадать не надо, к кому Оуроборо галс держало.
Появившийся Иван, подтвердил предположение бойцов одним своим видом: злым и хмурым как после неудачного спарринга с роботом.
– Ну и чего? – поинтересовался все же Борис.
– Послал, – буркнул тот.
– Куда?
– Прямо!
– Значит точно к Стасе эти приходили, – резюмировал Ян.
– Значит.
– У, блин! Ходят тут, бродят, того и гляди опять куда вляпают, – процедил Пеши.
– Пусть попытаются. Слышал, что Рыгов сказал: реабилитация затянется минимум на месяц. Потом восстановление связок… Короче два месяца можно смело не беспокоиться.
– И чего Оуроборо к Стасе привязалось?
– Это к начальству.
Мужчины уставились на Ивана. Тот оглядел их как креветок в тарелке с борщом и отошел к окну.
– Понятно: пояснений не будет, – фыркнул Пеши.
– А ты их когда получал? – выгнул бровь Сван.
– К Стасе прорвемся – все узнаем.
Сван передернул плечами: мечтай.
К удивлению «зеленых» распахнулась заветная дверь и возникший на пороге зам Рыгова поманил их рукой:
– Пять минут на посещение…
– Чижова?
– Русановой? – воскликнули в унисон мужчины.
– Русановой. К Чижову пустить не могу – он в на искусственном обеспечении в боксе стабилизации, к тому же без сознания.
Худо, – переглянулись патрульные и молча протиснулись в медцентр, старательно огибая Валерия Ивановича.
– Стасе не говорите, – процедил Иван, упреждая излишнюю болтливость.
– Не дураки, – заверил Сван. Остальные явно были не согласны с ними, но промолчали.
Ей не пришлось ничего говорить – сама все поняла. Жадным взглядом окинула вошедших, что старательно вымучивали бодрые улыбки и будто погасла, опустилась на подушки.
– Привет, сестренка, – подмигнул ей Сван.
