— То есть — найти способ победить?
— Или понять, за что бороться. Или какая победа будет важнее в итоге. Пользуйся всем, что может помочь, не упуская ни одной идеи, ни одной альтернативы. Никогда, слышишь, никогда не ограничивай себя простыми тактическими решениями. Временами офицеры думают головой не больше, чем орк — задницей. Мы с тобой — политические животные, Ибрам. Нашими усилиями смягчаются жесткие грани между черным и белым на войне. Если мы все делаем верно, конечно. Мы объясняем смысл битвы, мы переводим ее слова на человеческий язык. Только мы умеем чувствовать и передавать ее тонкости, порой — само ее назначение. Убийца — самая страшная, варварская профессия, известная человечеству. Мы превращаем бездумную машину разрушения, созданную человеком, в разумное существо. Во имя нашего Господа-Императора. Во имя спасения наших душ.
Октар замолчал. Вытянув из кармана роскошную толстую сигару, он принялся наполнять морозный воздух колечками густого белого дыма.
— Да, чуть не забыл, — вдруг заговорил он. — У меня есть к тебе еще одна просьба, пока ты не пошел отдыхать. Отдыхать — что я несу! Пока ты не пошел праздновать с солдатами и не нажрался вусмерть!
Гаунт рассмеялся.
— У нас тут дознаватель. Инквизитор Дифэй прибыл для допроса пленных. Ну, ты ведь знаешь, генеральный штаб все время настаивает на этой охоте на ведьм. Как ни странно, этот инквизитор — на редкость разумный человек. Я знаю его не первый год. Я с ним только что говорил. Так вот, ему нужна твоя помощь.
— Моя?
— Именно твоя. Он назвал твое имя. Кое-кто из пленных не хочет разговаривать ни с кем, кроме тебя.
Гаунт озадаченно моргнул. Конечно, он был удивлен. Но кадет очень быстро понял, кого имеет в виду комиссар-генерал.
— Зайди, поговори с ним перед тем, как пойдешь дебоширить с ребятами, ладно? — Октар похлопал его по руке чуть ниже плеча. — Ты сегодня постарался, Ибрам. Отец был бы горд за тебя.
— Я знаю, сэр.
Возможно, Октар и улыбнулся, но черная тень храма скрыла его лицо.
Гаунт уже хотел идти, когда вспомнил, что еще хотел сказать.
— Сэр, можно ответную просьбу?
— Конечно, Гаунт.
— Вы не могли бы как-нибудь повлиять на солдат, чтобы они перестали звать меня Мальчиком?
Гаунт еще долго слышал раскатистый хохот Октара в темноте.
Кадет Гаунт старался выглядеть как можно увереннее. В свете настенных ламп он шагал по длинному коридору, ежеминутно поправляя униформу мокрыми от сока руками. Он не забыл удостовериться, что фуражка тоже сидит на нем прямо.
Арку впереди охраняли двое гирканских гвардейцев в полной боевой выкладке, закинув лазганы за плечи. Были там и другие люди. Среди теней и огоньков свечей копошились фигуры в темных балахонах. Они перешептывались о чем-то, передавали друг другу информационные планшеты и подписывали бумаги с показаниями. В воздухе плыл густой запах ладана. Откуда-то доносились тихие стоны.
Майор Танхаузе, на месте командовавший гирканскими войсками, подмигнул Гаунту и указал на левый коридор.
Там, у закрытых дверей, стоял юноша. «Да он мой ровесник», — мельком подумал Гаунт. Кадет поймал его взгляд. Неприветливый, нужно сказать. Бледный и худощавый, юноша был выше Гаунта. Его тело скрывало длинное багровое одеяние. Тонкие пряди черных волос заслоняли половину его лица.
— Сюда нельзя, — угрюмо бросил он.
— Мое имя Гаунт. Комиссар-кадет Гаунт.
Юноша поморщился, но все же повернулся к двери и постучал. Дождавшись ответа, он приоткрыл створку. Гаунт не расслышал, о чем был приглушенный разговор, но вскоре навстречу кадету вышел некто огромный, прикрыв за собой дверь.
— Спасибо, Гравьер, на сегодня все, — сказал он юноше, и тот отступил в темноту.
Незнакомец был гораздо крупнее Октара и поражал мощью телосложения. Под его пурпурными одеждами угадывались вычурные доспехи. Маска, скрывавшая его лицо, порядочно испугала Гаунта. Сквозь прорези в материи виднелись только глаза. Несколько мгновений кадет чувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд. Наконец инквизитор снял маску.
Его лицо было на удивление красиво. Орлиный профиль, до белизны бледная кожа. Холодные и одновременно приятные светлые черты. Гаунт взглянул в его глаза и с удивлением обнаружил там боль, усталость, понимание, даже сострадание.
— Меня зовут Дифэй, — произнес инквизитор глубоким, звучным голосом. — А ты, я предполагаю, кадет Гаунт.
— Так точно, сэр. Чем я могу быть вам полезен?
Дифэй подошел ближе, взял его за плечи и развернул.
— Девушка. Ты ее знаешь, — утвердительно сказал он.
— Да, я ее знаю. Я… встречался с ней.
— Она — это ключ, Гаунт. В глубинах ее разума лежит ответ на вопрос, почему этот мир поднял мятеж. И мой долг — найти этот ответ, хотя мне ли не знать, как утомительно это занятие.
— Все мы служим Императору, милорд.
— Несомненно, Гаунт. Ну что ж, слушай. Она утверждает, что знает тебя. Уверен, это чушь. И все же она твердит, что будет разговаривать только с тобой. Гаунт, я довольно хорошо знаю свою работу, чтобы увидеть в этом зацепку. Я мог бы… извлечь нужную мне информацию множеством способов. Но наименее болезненным — для нас обоих — будет обратиться к твоей помощи. Что скажешь, готов мне помочь?
Гаунт пристально посмотрел на Дифэя. Его жесткая и в то же время добродушная манера говорить напоминала ему о ком-то. Об Октаре? Нет, пожалуй, о дяде Дерции.
— Что от меня требуется?
— Пойти и поговорить с ней, ничего более. Там нет записывающих или фотосъемочных устройств. Никто не будет за тобой следить. Я хочу, чтобы ты просто пообщался с ней. Если она расскажет тебе то, что хочет, я воспользуюсь этой ниточкой.
Гаунт шагнул в камеру, и дверь немедленно захлопнулась за ним. Внутри — только стол, два стула по сторонам и натриевая лампа на стене. Больше ничего. Девушка молча сидела на одном из стульев.
Кадет присел за стол, напротив нее.
Глубокая чернота глаз и волос. Яркая белизна кожи и платья. Она и вправду была красива.
— Ибрам! Как я ждала! Мне так много нужно тебе рассказать! — пропел ее мягкий, уверенный голос на безупречном высоком готике.
Гаунт невольно отстранился от ее прямого, пронизывающего взгляда. Девушка подалась ближе, наклонившись к столу.
— Не бойся, Ибрам Гаунт.
— Я не боюсь.
— А вот и нет, боишься. Мне не нужно быть мыслевидцем, чтобы заметить это. Хотя я и есть мыслевидица.
Гаунт глубоко вдохнул:
— Что ж, тогда расскажи мне, что я должен знать.
— Хитрый ход, — рассмеялась она.
— Послушай, мне тоже не очень хочется сидеть здесь. — Гаунт нашел в себе силы наклониться ближе и говорить настойчивее. — Давай покончим с этим прямо сейчас. Ты — псайкер. Или начинай поражать меня своими видениями, или заткнись. У меня полно дел и без тебя.
