— Плохо исполняете! А тебя что, не касается? — Федор Иванович с грохотом спрыгнул со сцены и подошел к Сашке:
— Встать.
Сашка посмотрел ему в глаза, и Бугров узнал его — и дрогнул.
— А-а... Никитин... — уже тише произнес он. — Тебя, значит, общие нормы не касаются? Или больного из себя строишь?
Сашка на секунду задумался:
— Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...
— Да уж так получается, что здоровее, — язвительно усмехнулся Бугров. — Не в партере сижу!
— Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, — пообещал Сашка.
— Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, — с чувством произнес подполковник. — А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что я всегда заодно с Родиной.
— Удобно, — пожал плечами Сашка.
Подполковник побагровел:
— Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!
Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.
— Вот так, — шумно потянул носом Бугров. — Вот так...
Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.
— Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... — Подполковник ткнул пальцем в зал. — Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!
— Хватит оправдываться, Федя, — звонко отозвалась из глубины зала Неля. — И не лги: у человека всегда есть выбор.
Подполковник сморщился, как от лимона:
— Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...
Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.
— Куда это, товарищ подполковник?
Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.
— А-а... — махнул он рукой. — Там бросьте. Всё собрали?
— Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, — кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.
Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.
Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.
— И это ваши авторитеты? — криво ухмыльнулся он. — Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?
— Не в этом дело, — громко, через весь зал, произнесла Неля. — Просто они такие же, как мы. А не как ты.
— Заткнись! — мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. — Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!
Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.
«А ведь он прав! — как никогда ясно, осознал Сашка. — Они уже сейчас наверху „пирамиды“. А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?» Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное — для слабаков.
Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.
— Именно они унаследуют Землю! — не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. — Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...
— Перестань, Федор...
— Я тебе отвечаю! — возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. — Засунь их в «обезьянник» на пару недель — и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!
Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.
— Вы! — неожиданно распрямился он. — Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!
Народ молчал.
— Ну?! Кто первый?!
Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:
— Я пройду. — Зал охнул.
Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.
— За базар отвечаешь? — повернулся он к подполковнику. — Или это всё для красного словца?
Бугров изменился в лице. Он дернул щекой, глотнул, на секунду опустил глаза, но слово было сказано, и позволить себе выглядеть неконкретным и нереальным он уже не мог.
— Отвечаю.
Сашка обернулся, оглядел стихший, подавленный зал и пошел по ликам прямо к выходу.
Он еще не знал, что будет делать, но понимал, что главное — информация о том, что происходит, у медиков и на верхах. А потому, не теряя времени, промчался на зады Дома горняка, стремительно пересек спящий жилой квартал и побежал вниз по улице. Рассчитывать, что он застанет Рейнхарда на работе посреди ночи, было глупо, но обостренная в последние дни интуиция подсказывала ему, что врачи в такой ответственный момент не спят.
Он пробежал к моргу, с налету ткнулся в железную дверь и нажал кнопку звонка. Еще раз. И еще...
— Кого там черти несут? — Круглый глазок открылся.
— Это я, Никитин! — крикнул Сашка. — Открывайте, Владимир Карлович!
— Сейчас...
Дверь открылась, и Сашка еле успел подхватить чуть не вывалившегося наружу патологоанатома. Тот был пьян.
— Тебя уже отпустили?
— Да, — кивнул Сашка. — Федор Иванович побеспокоился.
— А-а... Федя... — с пониманием кивнул врач. — Орел! А что у тебя с лицом?
— Умыться не успел. — Сашка притворил за собой дверь и, поддерживая Рейнхарда, повел его в кабинет. — Вы лучше расскажите, что там наверху происходит?
— Меня вот... ик!.. вздрючили...
— За что?
— Я ведь на детальной микробиологической проверке всей этой областной делегации настоял...
— Да ну?!
— Ага, — кивнул Рейнхард. — И что вы думаете? Никаких неизвестных вирусов! Они и близко ничего не нашли!
— Не может быть, — не поверил Сашка.
— Может, Сашенька, может... Уж и дрючили меня за это в мэрии, уж и дрючили! Хотя их можно понять, Саша: у них у всех уже третья, она же последняя, фаза заболевания... ик!
