— Как будто они знают, где она… — фыркнул Артур, — Да и чем я могу её воспитать?! Если бы Эйса ощущала себя жалкой иллюзией, то она не успела бы сделать даже то, что успела в моём воспитании… а что я могу показать ей? Что её огонь — неправда? А что тогда правда? То, убедить себя в чём я не в состоянии? Так как мне убедить её, если я сейчас подохну?! Я не хочу «подтверждать», что она и я «были»! Жалкая память будет постоянно подсовывать эти иллюзорные подтверждения! Таково её главное свойство. Бытие вне бытия не существует!! То, что умерло, то не может вернуться! То, чего не было, не может существовать! Я не хочу обманывать себя!
Внезапно Артур прервался. Его дыхание было неровным и частым. Он вдруг продолжил фразу про «как будто они знают?»:
— Мне нужен фон Рейлис. Он знал Лилит. Он точно знал.
Лихорадочно оглядев комнату ещё раз, Артур облизнул губы, на которых все ещё стоял привкус крови. Ученые явно чувствовали себя в безопасности. Неудивительно: присмотревшись, Артур заметил на стекле застарелые царапины. Драконьи когти, легко рвавшие металл, так и не смогли ничего поделать с этим стеклом. Но у нынешнего пленника еще оставался козырь в рукаве… Точнее, в сердце. Буквально.
— Он знает, где она сейчас… — прошептал англичанин, словно пытаясь забыть о том, что говорил Звездоколу о бесполезности всего его путешествия. А потом заорал на всю комнату:
— Мне нужен виконт Герхард фон Рейлис! Срочно! Пусть придёт! Скажите ему, что у меня есть сведения об этом гребаном конце вашего раззвездатого света, которые его благородной арийской ретроградской заднице срочно нужно знать!!
— Хорошая попытка, И.Е.Г.О.В.А., - хмыкнул тип в дыхательной маске, — Но есть одна маленькая деталь.
Он коснулся пальцами своей груди.
— Этот конец света — наше детище. Ты просто не можешь знать ничего о нём.
— Да неужели?! — процедил Артур, — Может быть, вы знаете и о том, что именно и зачем сражалось с виконтом в распределительном помещении вашей шарашки? — англичанин неожиданно вспомнил аристократическую манеру держать лицо и тон голоса.
— Это неважно, — развёл руками учёный, — Всё это будет неважно, когда пять Столпов Творения поднимутся над землёй. Два из них уже поднялись в Токио и в Риме. Своими глупыми действиями ты обрушил Столп в Берлине, и к чему это привело?
Он выдержал театральную паузу.
— Только к разрушению Берлина, — он начал шагать прямо к стеклу, — Уже завтра днём мы сумеем восстановить все разрушения, к которым привела эта схватка, и вновь поднимем столп творения. А виконт?..
Он остановился так близко, что едва не касался маской стекла.
— Белый Робин облажался. Его победил какой-то жалкий священник. А ведь всего-то и требовалось, что подключить Лилит к трону. Герр фон Рейлис уехал, чтобы доделать то, что не удалось его предшественнику.
— А Вы, любезный, тогда, должно быть, руководитель проекта, занимавшегося кровью Лилит, раз так много знаете? — изображая немного саркастическую вежливость, процедил Артур куда-то в сторону от стекла — всё равно тут кругом микрофоны….
— О, да! — ученый повернул лицо так, чтобы Артуру было лучше видно его шрамы и ожоги, после чего ткнул в них пальцем, — Я получил это, когда она разгромила свою первую тюрьму.
Он повернулся к камере спиной и зашагал прочь, вскидывая руки.
— Какая сила! Какая мощь! Маленькая девочка не имела на них права, но получила их от рождения!
— И куда же, позвольте поинтересоваться, отправился фон Рейлис? Может быть, вы даже это знаете? — с некой странной еле заметной издёвкой спросил Артур.
— Конечно же, в Рим, куда же ещё? — учёный резко обернулся, а полы его халата колыхнулись от дуновения порождённого движением ветерка, — Белый Робин облажался, но ведь Столп ещё стоит, белая крыса в городе, а трон цел.
— Вы всё сказали, что меня интересовало, — холодно проговорил англичанин, — И мне нужно Вам тоже кое-что сообщить.
Артур вскочил со своего места и прыгнул в сторону, куда смотрел: в противоположенную от бронестекла. Англичанин развернулся стремительно как юла, а в его руке сверкнула сигма, очерчивая летящий в стекло силуэт Звездокола. Воля и внимание Артура направляли калибур прямо в сердце учёного в маске.
— Это тебе, мразь, за покалеченную судьбу Евы! — закричал Артур, чувствуя, как его сознание погружается в центр солнечного сплетения руководителя проекта, опережая калибур, и прямо указывая тому, куда следует ударить. Сегодня Артур Берг направил свою волю на прямое убийство человека — впервые в своей длинной и нелепой жизни.
Топор не пронзил грудь учёного, не пронзил стекло. Топорище летело вперёд своей тупой стороной, а потому стекло раскрошило, несмотря на всю его бронированность, а грудь бедолаги попросту смяло. Тело учёного летело дальше, пока не ударилось спиной о стол, а Звездокол прошиб его грудную клетку насквозь, буквально разрывая плоть, кости, лёгкие и металл имплантатов.
«Рим!» — стучало сердце англичанина, — «Туда уехал фон Рейлис… Он, конечно же, поехал за Лилит. Рим!» — доселе неживые янтарные глаза, казалось, горели, словно на камешек янтаря попали прямые лучи солнца.
— С дороги! — крикнул Артур, чувствуя, что Звездокол снова у него в руках.
Ученые явно сочли его пожелание обоснованным и убедительным. Человек с топором всегда убедителен. Даже для двери, которая наверняка открывалась как-то по-другому, но у Артура не было времени разбираться.
«Налево!» — скомандовал топор. Артур последовал команде. Сигнализация уже выла, возвещая о сбежавшем пленнике. Дракон попытался было использовать колдовство, чтобы определить карту помещения и местонахождение врагов, но через толстый слой металла не мог «дозваться» до земли.
Мелькнувший коридор… это лучше, чем умирать внутри себя от удушья… лучше бежать вперёд, пока есть силы… Хоть со всем тем, что временно мысленно оставил Артур в комнате с бронестеклом, ему ещё предстоит встретиться вновь в своей голове, сейчас англичанин просто бежал вперёд, стараясь не потушить солнечный огонь янтарных глаз… блики, взявшиеся неизвестно откуда, неизвестно куда двигающиеся и двигающие Артура Берга.
Автоматическая пулеметная турель… Бросок калибура — и нет турели. Она всего-то и успела, что зафиксировать цель.
«Вправо!» — выкрикнул Звездокол рядом с запечатанной наглухо дверью. Мощный удар открыл дорогу в боковой коридор. Из четырёх комнат выскочили наспех вооружённые и бронированные охранники. Двое с мечами, трое — с огнестрельным оружием, и лишь один, в дальнем конце коридора, с луком. Одним взмахом всех было не перебить: двое выскакивали с разных сторон, ещё трое высовывались из разных дверных проёмов, и только лучник стоял, выпрямившись во весь рост.
