Воровато озираясь, парень прошмыгнул к оранжевой палатке и скользнул внутрь. Ага! В изголовье под подушкой был какой-то сверток, вроде грязно-белой тряпки. Достав и расправив его на коленях, Кирилл обнаружил нелепое, сшитое из разнооттеночных лоскутков светлой ткани платье с бурым пятном на самом видном месте. Видно, Нюта никак не могла решить, попытаться ли как-то замаскировать пятно или просто выкинуть испорченную одежду. Схватив платье, парень кинулся к гадалке. По пути ему попался комендант и отправился с ним.
У Коры в гостях были Мура и Вэл. Кирилл сбивчиво изложил свои опасения, и хотя никто из четверых обитателей Улицы 1905 года их не разделял, гадалка все же согласилась попытаться увидеть, где Нюта сейчас и что с нею.
Положив обе руки на платье, лежащее у нее на коленях, Кора слегка запрокинула голову и замерла, уставившись в потолок палатки.
— Вижу! — глухо произнесла она, спустя несколько секунд. — Белое платье, девушка, кровь. Волосы светлые, глаза закрыты. Невеста лежит в крови.
Кирилла затрясло. Комендант, нахмурившись, похлопал его по плечу.
— Ну, хватит, парень, а то сейчас в обморок упадешь. А ты тоже хороша! — рявкнул он Коре. — Нагнала жути — Тарантино отдыхает!
— Ты, что Иваныч, Тарантино любишь? — удивился Вэл.
— Знаешь, Валера, — ядовито отозвался Зотов, — в нашем подмосковном захолустье, конечно, многого не хватало, но телевизор, как ни странно, был.
— Да, оказывается, информационное неравенство между городом и деревней накануне Катастрофы стиралось на глазах, — согласился Вэл. — Жизнь явно налаживалась, а я и не знал.
— Потому что надо быть ближе к народу, — поддел его комендант.
Кирилл смотрел на них потрясенно. «О чем они говорят?!! Какой, к черту, Тарантино?!!»
— Надо срочно спасать Нюту! — крикнул он.
— Да брось, парень, — успокоил комендант. — Чушь это все, не бери в голову. С ней четверо вооруженных мужиков, туннель условно безопасный… Ладно, пойду я, а то дел невпроворот.
И он выбрался из палатки.
— Все же наш Илюша не такой тупой, как иногда может показаться, — сказала Кора.
— Да, да, — томно промурлыкала Мура, — в нем даже есть определенный шарм. Он мне порой напоминает того актера… забыла фамилию… который играл главную роль в сериале про штрафников. Глаза иногда такие же бешеные. А между тем, он вовсе не глуп, особенно для мента. Не правда ли? — обратилась она к Кириллу.
Парень не ответил — обвел всех троих дикими глазами и выскочил вон.
— Вот сумасшедший! — нежно сказала Кора. — Что поделаешь, молодость, пора необузданных страстей и широких жестов… Я бы хотела иметь такого сына, как он…
Но глаза ее при этом слишком мечтательно затуманились, как будто гадалка имела в виду что-то другое.
* * *
Нюта, как завороженная, смотрела на нож в руке Алека. Она так оторопела, что даже поверить не могла, будто этот почти родной человек и вправду ей угрожает.
— Что ты такое говоришь? — пробормотала она.
— Ничего личного, — невесело усмехнулся тот. — Но в живых я тебя оставить не могу — ты слишком много знаешь.
— Да чем я тебе помешала?
— А какого хрена тебя понесло обратно на Беговую?! — яростно спросил он. — Сидела бы там у себя на станции и не рыпалась. Так нет же, ей, видите ли, мать захотелось найти. Несчастная сиротка! Да твоя мать, если хочешь знать, уже и думать о тебе забыла. Она уж сколько лет тебя мертвой считает.
— Тебе-то какое до этого дело? — вскинулась Нюта. «Врал, он все врал!»
— Мне-то? — передразнил ее Алек, вертя нож между пальцами и ухмыляясь, как крокодил из книжки про Зоопарк. — Как раз самое прямое. Если ты сейчас встретишься с матерью, то сильно испортишь жизнь моему отцу.
— Чем? Я же его даже не знаю…
— К сожалению, знаешь. И, как я убедился, отлично его помнишь.
— Так твой отец…
— Да, сестренка, мой отец — это и есть твой отчим. Петр Михайлович Зверев.
— Господи! — простонала Нюта, в голове которой с молниеносной быстротой складывалась мозаика прошлых сомнений и недоговоренностей. — Как же я, дура, сразу не догадалась? Мне ведь с самого начала казалось, что я тебя откуда-то знаю! Сашка — Алексашка — Алек…
— Поражен твоей памятью, Хромоножка Нюта! — Зверев слегка поклонился, не сводя с девушки настороженных глаз. — Я вот, если бы не знал, ни в жизнь бы не поверил, что маленький, гадкий заморыш сможет с годами превратиться в настоящую красавицу. Даже как-то жалко отправлять тебя на тот свет. Впрочем, говорят, что души умерших так и остаются в метро. Только не вздумай мне являться потом — не люблю я таких штучек.
Убийца навострил уши. Парень-то, кажется, собрался сделать за него всю работу. Что ж, это совсем неплохо. Знать бы заранее, что так выйдет, можно было бы и не торопиться. Но все же надо будет досмотреть сцену до конца, чтобы убедиться, что на этот раз осечки не случится. Девчонка-то, что ни говори, на редкость живучая…
— И все-таки я не понимаю, чем могу навредить твоему отцу? — Нюта отчаянно тянула время, лихорадочно обдумывая варианты спасения. «Ну почему, почему я послушалась этого двуличного гада и не взяла с собой автомат?!»
— Да потому, что на Беговой все уже забыли про тебя и считают мертвой. Никому до этой старой истории дела нет. А тут явишься ты со своими рассказами, опять привлечешь внимание к отцу. Люди сразу начнут задавать вопросы: как такое случилось, что тебя увели челноки? И неизбежно докопаются до правды.
— Какой правды?
— Что, до сих пор не поняла? — хмыкнул Зверев. — Да, переоценил я твой интеллект, дорогая спасительница! А ведь это так просто! Именно отец и продал тебя этим бродягам. Я толком не знаю, какую лапшу он навешал тогда на уши твоей матери, но она ему поверила. Потому, что хотела ему верить. Он для нее был куда важнее, чем ты, и мы отлично жили до недавнего времени. Отец — не последний на станции человек, первый помощник коменданта. Глядишь, через пару лет станет комендантом сам — старик уже сильно нездоров, а в случае чего ему и помочь можно… Когда до нас дошли слухи о девушке Нюте, появившейся на Улице 1905 года и победившей Зверя, на Беговой никому и в голову не пришло, что это ты. Но отец что-то заподозрил и послал меня разузнать. Как оказалось, не напрасно.
— Меня будут искать. — Девушка отступила на шаг, но Зверев тут же вернул расстояние между ними к прежним размерам. — И найдут, а тебя казнят.
— Ой, не смеши! Если я приду, весь исцарапанный, — парень провел ножом по своей руке, потом левой щеке, так что выступила кровь, — и скажу, что на нас напали, меня еще и пожалеют. Или еще вариант — скажу, что ты впала в бешенство и мне пришлось тебя прикончить в целях самозащиты. Этому тоже поверят — ведь люди знают, что тебя воспитывали монстры.
