Когда чувства вернулись, выстрелы уже стихли, но ещё явно не всё закончилось. Левая кисть руки вся в крови, но боли практически не чувствуется, только с головой что–то не так. Но с другой стороны, я жив и всё понимаю, значит ничего страшного, пройдёт со временем. С большим трудом стянув порванную перчатку, обнаружил на тыльной стороне кисти длинный кровоточащий порез от осколка. Облизав его языком, кое–как стянул края раны куском специального пластыря, лежавшего на всякий подобный случай в верхнем кармане разгрузки, после чего поднял свой автомат, вставив полный магазин и снова стал осматривать через прицел низину на предмет проявления вражеской активности. Её не было, и лишь в различных позах то тут, то там валялись трупы. Заметил небольшое шевеление и разглядел ту самую девушку, которая так и лежала в том же самом месте, где её бил бандит. Он тоже валялся в паре метрах от неё с дыркой в голове, я его заземлил одним из первых.
— Выхожу посмотреть, — сказал я в гарнитуру рации, — прикройте меня, если кто сейчас слышит.
— Не надо этого делать, Алекс, — пробиваясь через помехи отозвалась рация, — мы уже успели тебя похоронить десять минут назад, не хочется повторить.
— Не судьба вам погулять на моих похоронах, — язвительно ответил в эфир. — Всё, уже пошел, просто прикройте меня со своих позиций.
Рация пыталась мне что–то возразить, но я выключил питание.
Еле–еле выполз из своей норы и шатаясь при ходьбе побрёл вниз. Приложило в голову меня знатно, но шлем спас. Вовремя же его приобрёл, не поскупился…
— Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками, — громко выкрикнул по–английски в пустоту, когда спустился вниз, снова включая рацию, чтобы услышали и наши люди. — Лагерь простреливается со всех сторон снайперами, если кто–то хочет остаться в живых, быстро поднимайте руки и выходите, и чтобы я вас хорошо видел.
Пару минут ничего не происходило. Только шум ветра и стрекотание многочисленных сверчков. Затем из–за одной машины вылетела и упала на землю штурмовая винтовка. За ней сначала показались две руки, а только после совсем молодой их обладатель.
— Медленно двигай сюда, — сказал ему, — не доходя до меня пяти метров, поворачивайся спиной, становись на колени и закладывай руки на затылок.
Молодой парень с полной обречённостью во взгляде выполнил все мои приказы, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Я постарался не спровоцировать его, как и тех, кто наблюдал за нами из своих укрытий. Расслабленно поглядывал по сторонам, отпустив свой автомат на ремень. Впрочем, правая рука как бы сама собой оказалась около кобуры с «Наганом».
— Для тех, кто не собирается сдаваться, сообщаю — через десять минут сюда подъедет взвод солдат Патруля для проведения полной зачистки под прикрытием наших стрелков. У вас нет никаких шансов. Ещё желающие немного жить имеются? — Снова громко выкрикнул в пустоту.
Вскоре показались ещё двое крепких мужиков с поднятыми руками, которые понуро пошли и встали на колени рядом с первым парнем. Взгляд замечает резкое движение в стороне. Заваливаясь на землю, рывком выхватываю «Наган» и на рефлексе стреляю три раза в подозрительную сторону. Из–за машины выпадает ещё один бандит, собиравшийся подстрелить меня из своей винтовки, успев выпустить короткую очередь в воздух непосредственно над моей головой. Я же оказался немного быстрее него. Лучше бы он из пистолета стрелял, тогда бы точно успел, расстояние чуть больше десяти метров, сложно промахнуться. Не сообразил вовремя, дурень, за что и поплатился. А может он просто пистолетом плохо владел, теперь не и узнать, другое дело, если бы пистолет обронил где, но кобура–то у него не пустая. Опять мне сильно повезло. С другой стороны, я‑то в шлеме и бронежилете, обычная пистолетная пуля меня может и не взять…
Стоящие на коленях пленные вжимают головы в плечи, ожидая выстрелов в свои спины, но я совершенно не тороплюсь их убивать, считая, что таким образом подаю хороший знак тем, кто ещё только подумывает о сдаче. Не стреляют и наши снайперы, явно наблюдая в оптику за моими совершенно глупыми и напрасными, по их мнению, действиями. Рация молчит, и на том спасибо. Всё это даёт свои плоды, и вскоре к сдавшимся присоединяются ещё четверо, вылезших из–под машин. Среди них нет ни одного раненного, а если те и остались где–то лежать — это уже не моя забота. Постояв ещё минут пять, снова активировал рацию:
— Можно подъезжать паковать груз, у меня всё.
Я и сам уже немного расслабился, удерживая своё внимание не только на пленных, но и посматривал по сторонам, не убирая в кобуру свой раритетный револьвер с длинным стволом. Солнце вот–вот скроется за горизонтом и быстро наступит чернильная южная темнота, вернее солнце уже скрылось за высокими холмами, но ещё оставалось около получаса слабеющего дневного света. Дальше придётся пользоваться ноктовизорами или фонарями, а это очень сильно сужает возможности обзора и повышает риск нарваться на пулю спрятавшегося врага.
Через десять минут подъехала машина с четырьмя бойцами под командованием Джека, которые быстро связали руки пленным, а также привязали их друг к другу на всякий случай. Разбившись на две пары, бойцы стали быстро и сноровисто прочёсывать лагерь. Несколько пистолетных хлопков, похоже добивали раненых или производили контроль. Тем временем я пошел осмотреть сидящую и смотрящую на меня во все свои огромные синие глаза девушку. Брезгливо пошарив по карманам у трупа её мучителя, разжился ключами к её наручникам и наконец освободил ей руки, положив наручники и ключи от них в карман своей разгрузки. Осмотрев девушку внимательнее, окончательно уверился в том, что она ещё совсем ребёнок, лет пятнадцати не старше, хотя её женская фигура уже практически сформировалась, даже грудь имеет весьма явные выделяющиеся формы. Спасённая девушка оказалась уж очень похожей лицом на мою родную дочь, та тоже станет такой красавицей всего через несколько лет. Как же жалко, что я её больше никогда не увижу. Сильно сомневаюсь, что нам суждено встретиться здесь, на Новой Земле. Взяв трясущуюся всем телом девушку за руку, отвёл её к машине Джека, усадив в салон на заднее сидение и захлопнув дверь. Говорить с ней пока как–то не хотелось, да и вообще на душе было погано. Вроде бы всё прошло по нашему плану и меня уже не выворачивает наизнанку при виде свежих трупов. Моральных терзаний по поводу убитых людей тоже нет, но всё равно мне очень хреново. Есть чувство чего–то нереального или неправильного, грязного, скользкого и очень противного. И всё это не снаружи, а внутри. Пытаясь избавиться от таких переживаний, пошел собирать трофеи, может хоть они как–то обрадуют.
