– Ну да. – Этот гребень сделан из материала похожим на тот, из которых мы выращиваем свои кристаллы. Только много проще. Все, что он умеет, это накапливать в себе эмоции человека. Но не выпуская эмоции, он делает носителя этого камня почти неощутимым для эмпатии. Мы осматривали местность, чтобы никто не пострадал, но нам с сестрой даже в голову не могло прийти, что кто–то может оказаться спрятанным от нашего поиска таким образом.
– Вот значит, как, – задумчиво проговорил Дорлин. – Честно говоря, я не удивлен. С этими камнями сразу было что–то не то. Но вреда они не приносили.
– Они и не могли, – заметила Феола, все это время не проронившая ни слова. Наверное, именно поэтому правитель глянул на нее с легким удивлением. – Какой от них может быть вред? Но и пользы никакой нет. Если только вы специально не хотели спрятаться от эмоционального поиска.
– Мы не знали, что люди достигли таких высот в управлении пси–силой.
– Но вы не удивлены? – Феола пристально глянула на правителя. Тот взгляд не отвел.
– Я читал старые архивы. Тех времен, когда мои предки еще только уходили. Там было написано и о способностях людей. Но в то время, как я понимаю, эти способности еще только развивались и не каждый человек ими обладал. Мне бы хотелось, чтобы бы вы рассказали о том, что происходит наверху.
Тут уже отчетливо пахло приказом. Кажется, именно сейчас Дорлин принял какое–то важное решение. Точнее не принял еще, а только определяется. И поэтому хочет получить как можно больше информации.
Феола неторопливо нагнулась над тарелкой, насадила на двузубую вилку какую–то штуку из мха, аккуратно губами сняла ее с вилки и осторожно разжевала, прислушиваясь к ощущениям. Довольно кивнула и подцепила следующий кусок мха. Я вздохнул. Почему–то ничуть не сомневался, что вести рассказ любимая сестренка доверит именно мне. Торопливо сунув в рот кусок мха со своей тарелки, я его разжевал, даже не прислушиваясь к вкусу. Сейчас мне нужно восполнить те затраты энергии, что я понес когда нас завалило. Увы, но под землей не было ни Солнца, ни растений. Так что энергию приходилось восстанавливать тем способом, которым делали это еще наши далекие предки. Дорлин нас не торопил, сам принялся за еду. В нашу сторону при этом он не смотрел.
Меня, правда, немного смущали девушки вокруг стола. Не привык я как–то, чтобы кто–то присутствовал за едой и при этом не ел сам, а просто стоял за спиной. И перемену блюд я привык осуществлять сам. Все это было очень необычно, но приходилось мириться.
Разговор тем временем плавно перешел на рассказ о жизни на поверхности. Дорлин умел слушать и умел выделять из наших рассказов главное. Эх, сюда бы профессора Танаки. Вот уж они точно нашли бы общий язык друг с другом.
– Вот, значит, как оно у вас, – задумчиво проговорил он. – Теперь мне многое становится понятным.
Мы с Феолой промолчали, понимая, что нашего ответа не требуется. Дорлин же как–то странно поглядывал на нас. Я даже украдкой осмотрел себя, думая, что что–то не так со мной. Но нет, вроде бы все нормально.
– И что дальше вы собираетесь делать?
– Э–э… – Феола недоуменно уставилась на меня. Я на Дорлина.
– В каком смысле? – удивился я.
– Ну вы ведь нашли нас. Что теперь будет? Что вы собираетесь делать?
– А–а, – Феола расслабилась. – Вы об этом. Да, в общем–то, ничего. Все будет зависеть от того, что вы захотите.
Дорлин поднял стакан с какой–то жидкостью красноватого цвета, но при словах Феолы замер. Медленно поставил кружку на место.
– В каком смысле чего мы захотим?
– Ну захотите вы выйти на контакт с нами или нет, – пояснил я. – Если вы по–прежнему желаете остаться в изоляции, то это место будет отмечено как запретное для посещений.
– Вот так вот просто? – Я отчетливо ощущал недоверие, исходящее от правителя. Нда. С таким я не сталкивался. Ну как не владеющего мыслеречью человеку объяснить истинность моих слов? Невозможно врать при мысленном разговоре. Сейчас бы я послал мыслеобраз и все стало бы всем ясно. А здесь приходится объяснять словами то, на что хватило бы одного образа. И я совершенно не представляю как это сделать. Только теперь я начал понимать слова профессора Танаки про трудности в дипломатическом налаживании контакта с другими расами. Тут можно сказать со своим не можешь договориться так, чтобы тебя поняли.
Пока я подбирал слова, заговорила Феола, пытаясь объяснить отношения между людьми и другими расами Земли. Правда, говорила она медленно, старательно подбирая слова. От этого ее речь казалась ненатуральной. Кажется, Феола и сама чувствовала это.
– Ну не могу я! – неожиданно вскричала она. От нее даже прислуживающие нам девушки отшатнулись. Только Дорлин остался невозмутим.
– Что ты не можешь? – спросил он спокойно.
– Объяснить не могу! – Феола повернулась к нему. – Ну как вы тут общаетесь? Мы говорим уже три часа и ничего не сказали друг другу! Я не могу объяснить так, чтобы вы нас поняли. А вы ведь не понимаете нас, я же вижу.
– Ну почему же…
Феола резко мотнула головой.
– Не пытайтесь обманывать эмпата. Никогда не пытайтесь даже сделать это.
– Вот даже как? – Дорлин заинтересованно глянул на нас. – Вы эмпаты?
– Да, – хмуро буркнул я. – Поэтому мы всегда можем сказать, когда кто–то говорит нам неправду.
– Понятно… – Дорлин задумался. – Наверное, вы ведь и друг другу не можете соврать?
– Можем, – так же хмуро отозвался я. – Умея читать эмоции нетрудно блокировать свои. Тут другое. Не знаю, поймете ли вы… Феола вот правильно сказала, что за три часа мы обсудили очень мало. Проблема в том, что… в общем, мы с ней можем общаться мысленно. Так может каждый на поверхности. И вот при мысленном контакте врать действительно нельзя, поскольку с образами передаются все эмоции человека, которые он ощущал в этот момент. Малейшая неправда ощущается моментально. И объем информации при таком общении тоже гораздо больше. Мы пытаемся вам сказать все, что вас интересует. Но мы постоянно пытаемся сформировать мыслеобраз. Но он отскакивает от вас. Вы не воспринимаете его. А мы не можем облечь его в слова.
Дорлин сидел бледный и молчаливый. Я даже не сразу понял, что он просто ошеломлен. Вот это непонятно. Что такого я сказал? Ну общаемся мы мысленно, но он спокойно воспринял столько других наших способностей.
– Вы сейчас можете говорить со своими? – медленно спросил он.
Я глянул на Феолу. Та внимательно разглядывала Дорлина. Даже не его, а какую–то точку на нем. Похоже, вопрос правителя она даже не расслышала. Придется отвечать мне.
