Бросив на каменную мостовую дощечку, обтянутую кожей, Левша опустил на нее свой костлявый зад и, скрючившись, как подобает попрошайке, выставил перед собой грязную, покрытую «мозолями» ладонь. И еле сдержался, чтобы не заорать: над Плитой Возмездия появились огоньки!
– Этого не может быть! – пробормотал Мелух и с трудом заставил себя успокоиться – внутренний голос истошно требовал немедленного бегства. Причем как можно скорее и дальше…
Вскоре огоньки заметили и другие, и на площади началась нездоровая суета: все, кто находился на ней, за исключением патруля Императорской Гвардии перепуганно отбегали подальше, при этом стараясь занять места, позволяющие наблюдать за процессом с наименьшим риском для здоровья. А вот поведение солдат Алона изрядно удивило: вместо того чтобы броситься к хранилищу решеток, которыми обычно отгораживали место казни, они построились в две шеренги, все как один сняли с себя шлемы и зачем-то поместили их на согнутую в локте левую руку! Правда, посыльного во Дворец Императора все-таки отправили.
«Интересно, появление сияния над Плитой Возмездия уменьшит внимательность стражи у городских ворот? – подумал Левша и вздохнул: – Вряд ли. После последнего мятежа они готовы умереть, но не покинуть свой пост. Так что можно расслабиться и посмотреть на происходящее. Все равно делать особенно и нечего…»
– Ой!!! – слитный вопль, раздавшийся над площадью, заставил Мелуха вздрогнуть, а сияние, появившееся над Плитой, резануло по глазам так, что из них тут же потекли слезы.
– Как-то слишком быстро… – вытерев лицо рукавом, он с трудом сфокусировал взгляд на Плите Возмездия и вздрогнул: из черного марева, возникшего над ней, один за другим возникали силуэты вооруженных воинов, как две капли воды похожих на тех, кто там, в мире за Сиянием, вырезал всех его товарищей по несчастью!
Тем временем солдаты патруля, дождавшись появления последней, восьмой по счету фигуры, вскинули над головами свои мечи и… с лязгом вложили их в ножны! А через мгновение, повинуясь команде офицера, одновременно встали на одно колено и положили на землю щиты!
– Н-не понял! – ошалело выдохнул стоящий рядом с Алоном горожанин. – Они что, их ждали?
– Видимо, да… – не отводя взгляда от одной из женских фигур, стоящих на Плите, буркнул Левша. Женщина, вооруженная полуторным мечом, очень уж сильно напоминала ту, что чуть было не зарубила его там, у камня, и почему-то не перешла со своими друзьями вслед за ним и Доходягой Эггом в Милхин!
– Ого! Сам Нодри пожаловал! – горожанин, справившись с первым удивлением и страхом, перестал вжиматься спиной в стену и сделал первый шаг поближе к замершим друг перед другом отрядам.
Десятка полтора всадников, влетевших на площадь, выглядели презабавно – добрая половина высших офицеров Гвардии, спешивающихся рядом со строем патруля, была в одних брюках, тренировочных куртках и сапогах, а сам начальник Императорской Гвардии к тому же и без куртки!
– Сорвались с занятий? – хохотнул мужичок и, повернувшись к Левше, довольно осклабился: – Первый раз вижу господина Нодри в таком виде! Расскажи кому – не поверят!
– Это точно! – поддакнул ему Алон. – Видимо, происходит что-то важное…
Тем временем Нодри, не обращающий никакого внимания на свой внешний вид, быстрым шагом обошел строй патрульных и, остановившись перед кряжистым, явно давно пережившим свое пятидесятилетие воином и зачем-то протянул ему правую руку! Воин вцепился в нее своей клешней и, пару раз встряхнув, что-то произнес. Нодри, пожав плечами, протянул руку к начальнику патруля, и подскочивший к начальству офицер тут же вложил в нее запечатанный свиток. А через пару мгновений послание было передано предводителю, и над площадью наступила мертвая тишина: один из спутников старого воина поднял руку, и из нее на свиток полился яркий белый свет!
– Колдовство! – тоненький женский вскрик, раздавшийся неподалеку, послужил сигналом для особо трусливых, и через пару мгновений добрая половина зрителей, вовсю орудуя локтями и сбивая с ног себе подобных, в панике неслась подальше от Плиты Возмездия…
– А Нодри даже не вздрогнул! – гордо прокомментировал происходящее сосед Алона. – Он настоящий воин! О, смотрите! Они договорились! Боя не будет! Эх, жалко… Я бы посмотрел, на что способны наши гвардейцы…
– Боюсь, что с ЭТИМИ воинами они бы не справились… – поежившись от нахлынувших воспоминаний, пробормотал Левша.
– Что это вдруг? – возмутился уязвленный в лучших чувствах мужичок. – Да наши гвардейцы кому угодно глотку вырвут!
– Даже Одержимым? – усмехнулся Алон.
– Н-ну… им вряд ли… Но это же не Одержимые!
– Насколько я понял, эти воины – друзья и соплеменники господ Ольгерда, Беаты, Эрика…
– …Оливии и Глаза? – округлив глаза, перебил Мелуха горожанин. – О, как же я сразу не догадался!!! Ура! Теперь конец войне! Иггер Завоеватель проклянет день, когда родился! Сколько их? Восемь? И наших – пять… Тринадцать таких же воинов, как Ольгерд – это… это…
– Это ужас… – буркнул Левша. – Других слов у меня нет.
– Именно! Здорово! Вовремя они… Кстати, женщины у них красивые… Эх, будь я помоложе…
– Плесни-ка еще немного… – попросил Кириллов сидящего рядом с каменкой Смирнова.
– Может, хватит, а, Миша? – капризно заканючила Лариса. – И так дышать нечем… Кстати, я, по-моему, просила прикупить апельсина или лимона. Достала ваша мята… Хочется чего-нибудь сладкого…
– Я купил… Принести, шеф? – Смирнов, замерев, вопросительно посмотрел на начальство.
– Давай… Только на следующий заход… – вздохнув, буркнул Михаил Вениаминович. – А пока лей, что есть…
– Нет, я еще раз не пойду… Зажарилась… Противные вы… Уйду я от вас… – Лариса, надув губки, сползла с полки и, нацепив на ноги резиновые тапочки, выскользнула из сауны.
– Дверь!!! – взвыл Кириллов.
– Я закрою! – Смирнов соскочил на пол и замер, так и не дотянувшись до дверной ручки: – У нас гости, шеф!
– Вы не будете против, если я попарюсь с вами? – увидев перед собой улыбающуюся физиономию Шарля, Кириллов на миг опешил – видеть этого господина в таком виде ему еще не приходилось!
– Располагайтесь… – справившись с собой, Михаил Вениаминович похлопал рядом с собой и мотнул головой, намекая Смирнову, что их надо оставить наедине.
– О, нет, спасибо… – ухмыльнулся Шарль. – Вы, crazy Russian, как говорят наши друзья-англичане, паритесь уж очень экстремально… Я посижу тут, внизу… Боже, сто пятнадцать градусов… Нет, вы точно ненормальные…
– Заезжайте почаще – и вы привыкнете… – пожал плечами Кириллов. – Ваши восемьдесят меня как-то не цепляют…
