— Что делать прикажешь? — Поль сплюнул и посмотрел на короткую цепочку людей, которые шли из последних сил. — Не бросать же.
— Погоди, Поль. У меня есть идея. У нас есть ещё одна «монка».[18] Ставим её здесь. Прямо на тропе. И занимаем перевал. Там есть удобная площадка. Эти твари будут как на ладони. Валим, сколько сможем и в сумерках отходим.
— Хреновые из них вояки, — покачал головой Нардин-старший.
— Вдвоём, — уточнил Карим. — А Никита потащит эту группу дальше. Берег Амазонки, это уже русская территория. Если мы продержимся до темноты, то утром они увидят реку. А рядом с бродом, стоит блокпост русской армии. Выйдут прямо на него.
— Понял, — кивнул Поль и повернувшись крикнул, — Никита!
— Что отец? — парень подбежал к ним. Вытер мокрое от пота лицо, посмотрел на пленников и покачал головой.
— Вот именно, — кивнул Карим. — Ползут, как черепахи. Никак не могу понять, как они работали?!
Люди и правда шли медленно. Изнемождённые, худые и оборванные, они были похожи на узников концлагеря. Шли, шатаясь, поддерживая друга друга. Падали и опять поднимались. Карабкались по тропе, восходящей к перевалу. Она изгибалась вдоль высокой скалы, узким и опасным карнизом. По левую сторону пропасть. Дна не было видно. Оно скрыто серым и плотным туманом.
Выше них, примерно в трёхстах метрах, была небольшая площадка. Подойти к ней было очень трудно. Она, как угловая замковая башня высилась среди утёсов, опоясывающих — по словам Карима — «конец географии». Да, если падать вниз, то конец географии там и находится.
— Слушай, Никита, — Поль взял сына за рукав. — Берёшь людей и двигаешься дальше. Как можно быстрее. А мы с дядькой Каримом задержимся здесь. Немного пошумим и догоним.
— Как так? — Никита с обидой посмотрел на отца. — Что значит вдвоём? А я?
— А ты поведёшь пленников к блокпосту, — пояснил Шайя. — Без тебя они не дойдут.
— Вы что, совсем с ума сошли? Как же я вас одних оставлю?
— Молча! — резко оборвал его отец. — Ты что, в баре сидишь или на базаре торгуешься? Приказа не слышал? Берёшь людей и ведёшь к блокпосту. Исполнять!
— Папа… Дядя Карим…
— Извини, сынок. Есть такое слово — надо… Надо Никита. Надо…
— Пулемёт, — Шайя ткнул пальцем в оружие, которое нёс Никита. — Пулемёт оставь. Сколько к нему банок? Пять? Это хорошо. Все и оставляй. И цинки с патронами тоже.
Никита как-то растерянно начал стягивать пулемётный ремень. Скинув рюкзак он достал запасные магазины и два цинка с патронами. Он переводил взгляд с отца на Карима и всё никак не мог поверить, что он уходит, а они остаются.
— Не переживай, — усмехнулся Карим. — Мы догоним. Честное слово. Ну пошумим для порядка и отойдём через пару часиков. Если сразу не догоним, то утром встретимся на берегу.
— Отец…
— Давай Никита, не рви душу. Ничего смертельного мы делать не собираемся. Задержим немного бандитов и отойдём.
— Уходите, — вмешался Карим. Он уже осматривал тропу, прикидывая куда поставить мину. — Не тяните время… Ещё час и будет поздно.
Поль подошёл к Никите и быстро его обнял. Обнял и сразу отпустил, будто устыдился своих эмоций.
— Давай, — кивнул он. — Иди. Догоняй людей и уходите. Завтра встретимся на блокпосту. И береги документы, Никита! Слышишь? Как зеницу ока!
Никита сделал несколько шагов и остановился. Несколько секунд он смотрел на отца, потом резко повернулся и начал догонять группу.
60
21 год по летоисчислению Нового мира
К северу от перевала Арч-Корт
— Никогда не любил местных пернатых, — сказал Карим и проводил взглядом большую птицу. Она лениво парила над ними. Спокойно и неторопливо.
— Ты просто не можешь забыть глупое предсказание цыганки. Что она тебе наплела?
— Что я погибну по вине птицы. Только зря двадцать марок потратил! Знаешь, Поль, я иногда перестаю различать, что в моей жизни относится к старому миру и что к Новому. События, люди, встречи — всё сливается в памяти.
— К старости все люди становятся мнительными и суеверными.
— Может ты и прав, — усмехнулся Шайя, — но я буду чертовски рад, если старая карга ошиблась. Медведь!
— Что?
— Мне пришла в голову одна мысль.
— О женщинах?
— Ты будешь удивлён, но увы… Старею, наверное. О смерти.
— Ты пессимистично настроен, Карим, — покачал головой Нардин.
— Реалистично, — заметил Шайя, — так будет точнее. Скажи, разве я не прав?
— Говори уж, мыслитель…
— На мой взгляд, — Карим неторопливо закурил, заглянул в опустевшую пачку и вздохнул. Затянулся и прищурившись посмотрел вдаль, — есть только две смерти, которые достойны уважения.
— К примеру?
— Первая, — если тебя окружают дети, внуки и правнуки.
— Это достойное завершение жизни, — согласился Нардин. — А вторая?
— Прикрывая в бою спины друзей.
— И в этом ты прав.
— Как думаешь, Никите хватит время, чтобы добраться до блокпоста на берегу?
— Хватит, — твёрдо сказал Нардин. В его, неожиданно охрипшем голосе, прозвучала плохо скрытая гордость. — Обязательно хватит!
— Да, конечно. Он весь в тебя, такой же упрямец.
— Он мой сын…
— Ты так ему ничего и не рассказал, — покачал головой Карим.
— Узнает. Я оставил ему письмо.
— Ты всегда был готов к самому худшему, Медведь.
— А ты? Разве не рассматривал такую возможность?
— Рассматривал конечно, — Шайя пожал плечами, — иначе бы меня здесь не было. Знал, что тебе может понадобиться помощь. Разве я мог позволить, чтобы ты оказался здесь в одиночку? Согласись, это было бы не по-товарищески.
— Знал, но всё-равно поехал…
— Я не чувствую себя обманутым, — пожал плечами Карим и задумчиво прищурился. — В моей жизни было много хорошего. Была любовь, была радость. Были мгновения, когда я был готов кричать на весь мир, что я, чёрт побери, счастлив! Были тяжёлые минуты. Была смерть. Многое бывало. Вспомни, — десять лет назад, мы уже были в такой ситуации. И ты, даже не раздумывая, пришёл мне на помощь. Так что всё нормально.
— Спасибо, Карим, — просто сказал Поль, — я рад, что судьба подарила мне такого друга.
— Наши судьбы схожи, во вкусах на подарки, — отмахнулся Шайя. — Так что благодарить не за что. У тебя сигареты есть?
— Пять штук, — ответил Нардин и перебросил ему пачку.
— Хватит, — кивнул Карим и выудил одну сигарету. Щелкнула зажигалка. Он глубоко затянулся, выдохнул дым и закончил. — Нам больше и не надо.
— Вижу людей, — сказал Нардин и приник к оптическому прицелу, — добрались всё-таки. Через полчаса выйдут на дистанцию поражения.
