– Так вот для чего вам потребовалась новая религия! – озарило Давида. – «Божники» уверовали в единого Творца, и всякие мегакомплексы для них уже не святыни, скорее уж богомерзкие капища, а «колдуны» с «ведунцами» – как бы еретики и сатанисты, враги веры. Первые сами покинули объекты культуры Волхвов, а вторых можно разбивать и расточать, вязать и решать! И освобождать объекты для наших ученых.
– Ты поразительно догадлив, мон шер ами, – улыбнулся император.
– Мне потребуется техническая поддержка, – сказал Давид деловито. – Надо будет оперативно доставлять черногвардейцев в облученные поселения, и…
– Безусловно, – перебил его император. – Флотские спустят нам достаточное количество эмбриосистем, и те развернутся в вертолеты и турболеты. Сам понимаешь, закон запрещает снабжать отсталые планеты новейшими образцами, так что никаких антигравов, никаких флаеров.
– Обойдемся, – сказал Давид. – Но все равно потребуются пилоты.
– Тебе передадут роботов-андроидов экспериментальной серии, тебе лично. А также оружие, легкие боекостюмы и миниатюрные ДПС – диссекторы психосущности, чтобы можно было быстро и надежно выявлять колдунов и ведунцов. Отделять, так сказать, агнцев от козлищ! Так что, готовься. Да, вот еще что. Чин Великого магистра автоматически производит тебя в дворянство, Тавита. Отныне ты имеешь полное право именовать себя комитом. Но! Император, согласно древним законам и обычаям, хоть и обладает верховной властью, но ничем не владеет – ни землями, ни недвижимостью, ничем. А комита без земель и замков здесь не уважают. Поэтому тебе нужно навестить нашего друга короля. У «Толика» полно сеньорий и фьефов,[7] ты попроси его хорошенько, пусть бы одарил тебя. А чтобы его высокородие был посговорчивей, поднеси ему бочку игристого анжуйского – я вчера как раз синтезировал двести литров.
– Хорошо.
– Вот карта, выбери место родовых владений, которое тебе понравится.
Давид подошел к большой карте Восточного континента. Вся она была испещрена странными значками, исчеркана прямыми и кривыми линиями, покрыта зачерненными квадратами и многоугольниками, звездами и спиралями.
– Я сюда нанес все следы деятельности Волхвов, известные на сегодня, – пояснил Свантессен.
– Угу.
Давид приглядел местечко у моря, к северу от Хассе, где среди скал и дюн поднимался терминал подземного туннельного города, – курредаты считали это строение замком.
– Вот это можно?
– Бери! – сделал щедрый жест император. – Это замок Мосса, там красиво. Ну а пустая бочкотара здесь, в подсобке, синтезаторная – через дверь от нее. Удачи, граф!
Великий магистр, комит Тавита Вишту-но-Мосса, изысканно поклонился и вышел.
Он чувствовал себя дураком, пока катил тяжелую бочку с вином в королевские покои, но радость монарха-пропойцы была столь велика, что Виштальский мигом повысил самооценку.
– Это всё мне? – промурлыкал Толло-но-Хассе, сияя и лучась.
– Вам, ваше высокородие. Позвольте.
Давид выковырял пробку и ловко наполнил кубок под рубиновой струей.
– Испробуйте, ваше высокородие!
Король мигом отобрал кубок и как следует приложился. Вылакав половину, Толло отдышался и спросил, умиротворенно и благодушно:
– С чем пожаловал Великий магистр? Как идет охрана короны?
– Корона в полной безопасности, ваше высокородие. Вот только неловко чувствую себя в своем новом положении… Обрести титул графа почетно и приятно, но какой прок от знатности, ежели не опираешься на свою землю? Мне бы замок Мосса приобрести, от ваших щедрот.
– Да, – подтвердил король, – я щедрый! Ик! Эй, кто там есть с пером и пергаментом?
Подбежавший слуга мигом расставил складной столик, расстелил лист пергамента и замер с тростинкой в руке.
– Пиши! «Я, король Толло-но-Хассе, соправитель императора Вантасса, великий князь Горгии, владыка Заморья, дарую на вечные времена земли в окрестностях замка Мосса верному стражу короны графу Тавите Вишту за великие заслуги перед народом и государством». Дата. Подпись.
Писарь аккуратно вывел последнее слово, посыпал текст песочком, сдул – и с поклоном подал бумагу королю. Толло-но-Хассе поставил размашистую витиеватую роспись и крикнул:
– Печать!
Откуда ни возьмись появился хранитель печати. Толло подышал на кругляш и приложил к пергаменту.
– Пользуйся, граф!
– Премного благодарен, ваше высокородие. Однако монарх уже не интересовался землянином во дворянстве, он нетерпеливо подзывал виночерпия – не самому же наполнять кубок.
Удалившись из покоев, Давид разогнул спину и свободно вздохнул. Однако господину графу стоит посетить свое дворянское гнездо, подумал он.
Свернув пергамент трубочкой, Виштальский сунул его в кошель-набрюшник и спустился во двор. Там его поджидали друзья-однополчане. Возвышение Давида и их подняло прицепом – Зесса с Коггом произвели в старшие приоры, а Нанга сделали младшим маршалом. Чего ж не порадеть за своих?
– Можете обращаться ко мне по-простому, – ухмыльнулся Давид, – «Ваше великославие!».
Друзья осклабились, переглянулись, и оба сделали одинаковый жест – потерли пальцами. Такое дело обмыть надобно!
Из тени навеса вышел Буссе, комит, а также Великий маршал, командующий штурмовиками-огненосцами, и поклонился своему новому начальнику.
– Жду ваших приказов, кхенти, – измолвил он нейтральным голосом. Заметив неприязненный взгляд Виштальского, Буссе нацепил открытую улыбку рубахи-парня, добавив тише и глуше: – Предлагаю забыть то, что случилось на берегу, но помнить то, что происходило в море.
Давид подумал и ответил:
– Хорошо. Я отъеду ненадолго в Моссу, пошлешь со мной полусотню огненосцев.
– Слушаюсь.
– И с остальных не слезай – никаких увольнительных и прочих послаблений. Очень скоро нам привалит работенки – это я передаю слова императора Вантасса.
– Понял, кхенти. Всё сделаю в лучшем виде.
– Я надеюсь. – Обернувшись к Зессу, Давид сказал: – Возьмешь сотню рыцарей, проводите меня до Моссы. Догоняй!
Вскочив на Мауса, Давид покинул двор и выехал на Главную улицу.
Центральная артерия города сохранила с вечера все признаки массового гулянья – каменные плиты были усеяны, а кое-где просто завалены скорлупой, объедками, догоревшими факелами. В одном месте лежал засохший букет, в другом – стоптанный башмак, а в третьем валялись штанишки с завязками, судя по размеру – девичьи. Давид поглядел на этот предмет одежды и порадовался, что Свантессен ввел новую форму для Черной гвардии – куртка и длинные брюки, заправленные в сапоги. Первое время черногвардейцы стеснялись ходить в женской одежде, но быстро оценили нововведение, проехавшись верхом, – больше ни у кого не чесались ноги, натертые грубой щетиной долгоногов.
