– В «Саге о Хромунде Зловещем» рассказывается, – голос молодого схоласта чуть окреп. – Как Хромунд Грипссон сражался с девятью драуграми из-под девяти могильных холмов, и там называются имена четырёх из девяти: Трейн, Ронгвид, его брат Ха́ддингьяска́ти, и Хальдинг.
– Точно! Трейн, конунг драугров, убил четыреста двадцать воинов мечом, прозванным «Мистильтейн»! – несказанно обрадовался Самбор. – А Кара, возлюбленная Хромунда, обернулась лебедью, чтоб отвлечь Трейна магией!
– Слушай, лебедью она оборачивалась только у в стихах у Хрольфа из Скольмарна, – поправил Осфрам. – А он всё-таки не до Фимбулвинтера жил, если с моим двоюродным дедом успел попьянствовать.
– Да и «Сага о Хромунде» тоже впервые записана уже на излёте тёмных веков, – заметила Уделл.
– Р-р, к-к, н-д, н-н, т-т, – бормотал сквозь усы Мельдун.
– Записана, да! – звонко возразил Гифемунд. – А сложена задолго до того! Язык куда архаичнее!
– Но Трейн, Хальдинг, и так далее – древнетанские имена, а не альвские! – Уделл воинственно тряхнула косами.
– А если альвские имена записали на слух, как танские? – предположил Вульфгар. – Тогда Трейн – это, например, Тарэно, «Высокий», а Ронгвид – Рингванэ, «Краса зимы».
– Рингванэ здесь быть не может, – сказал Мельдун. – Четыре диакритических закорючки, а, е, э, о!
– Может, тут и впрямь лежит сам Трейн, конунг драугров? – Гифемунд прикоснулся к притолоке, пальцем прослеживая очертания знаков. – Т, а, р, э, н, о! Из толщи стены глухо донеслось: «Тук-таки-тук».
– Мы слышали сувальдный[252] замок, – объявил криптограф. – Или я в этом ничего не смыслю.
С глубоким, низким стоном, словно исторгаемым из бездн толпой проклятых духов, дверь распахнулась. Стон продолжался несколько тягуче долгих мгновений. В нём смешались рёв исчадий бездн, никогда не виденных смертным глазом, скрежет роговых наростов на их щупальцах по стеклу, протравленному запретными заклинаниями, и находившиеся за гранью понимания смертных проклятия на мёртвых языках минувших эонов. Прежде чем стихнуть, отзвуки будто прокатились замогильным эхом по усыпанным истлевшими костями закоулкам крипт несчётных мертвецов, простиравшихся на рёсты и рёсты вглубь под поверхностью земного круга.
Вокруг потемнело – примерно треть натриевых ламп перегорела. Сверкнула вспышка трёхглазого фотокитона Дунфриды.
– Снимай! – крикнул товарищу клеохронист.
– Затвор залип! – был ответ.
Другим повезло больше, их фотокитоны защёлкали и застрекотали. Вестовщики и учёные направили свет уцелевших ламп в дверной проём. Дунфрида повернулась к нему спиной, продолжая фотографировать товарищей.
– Кром, – Мельдун криптограф отшатнулся и выхватил меч.
Мысленно укрепляя себя наставлением о несовместимости науки и предрассудка, Осеберт заглянул вовнутрь.
Погребальный покой напоминал формой телесный угол, вырезанный четырьмя плоскостями из сферы. Вдоль пересечений плоскостей, по чёрному камню бежали письмена, а в отдалении, где подземелье сужалось, стоял примерно двухаршинный столб с плоским верхом. От него расходились вперёд две полосы, высеченных в полу. Между ними, окружённый грудами погребальных даров, стоял трёхсаженный помост. То, что на нём лежало, сложило перепончатые крылья и вытянуло покрытые мелкой чешуёй шею и хвост. Морда свешивалась с помоста примерно на аршин. В свете уцелевших ламп, зазубренные зубы в полторы пяди почему-то казались полупрозрачными. В высоком резном седле поверх острого хребта сидел всадник в вычурной броне – шипы, рога, бороздки, острые углы рёбер жёсткости. Скрещенные на луке седла латные рукавицы сжимали меч и палицу. Глухое забрало шлема прорезала узкая чёрная полоса смотровой щели.
– Трейн и его дракон! – Вульфгар сложил руки на груди, обхватив правой сложенную в кулак левую. – В Глевагард не потащим, устроим музей прямо здесь!
– Под стекло! И ограничить число посетителей! – добавил Осфрам.
Нёсшая рогатый венец голова Трейна слегка качнулась. Предрассудок или нет, рука Осеберта тоже потянулась к мечу. Низ шлема драугра стукнулся о пластину латного воротника. Один из рогов откололся. С сухим треском и шуршанием, латы начали разваливаться на куски, а куски – рассыпаться в порошок. Шлем упал на чешую перед седлом и, оставляя за собой крошившийся след, скатился на камни. На миг в облаке праха показался чудовищный скелет, и тут же распался. За промежуток времени не более четырёх вздохов, погребальные дары, помост, крылатый дракон, всадник – всё превратилось в тлен.
Вульфгар прикрыл нижнюю половину лица рукой. Затрещал камень. Примерно по плоскости симметрии погребального покоя пробежала трещина. Гранитные шестиугольники облицовки посыпались с потолка, вздымая пыль веков при падении. Пол под ногами археологов качнулся. Осеберта тюкнул по затылку небольшой камешек. Кусок скалы побольше грохнулся на один из фотокитонов.
– Бежим, обвал! – крикнула Уделл.
Предложение было более чем разумным, но взгляд схоласта мистерии папирусного дракона привлекло нечто, лежавшее на каменном столбе в дальнем углу погребального покоя, и вроде бы не затронутое лавиной распада. Увёртываясь от падающих камней, историк вбежал в покой, закашлялся, вдохнув полные лёгкие могильной пыли, почти на ощупь в той же пыли, жёгшей глаза, достиг столба, схватил небольшой прямоугольный предмет, и устремился к выходу. Потолок обрушился вскоре после того, как он достиг двери. Что-то ударило в спину и сбило с ног. Осеберт попытался вдохнуть, но вместо воздуха, рот наполнил прах. В глазах потемнело, а может, последние лампы оказались погребены, но тут сильная рука поддержала его под локоть.
– Ещё аршин пять! – крикнул Самбор. – Вот это верность делу!
Едва венед-электрик и историк-энгульсеец достигли выхода из пещеры и любезного очам света Сунны, ход за ними с грохотом обвалился.
Всем свидетелям открытия погребального покоя удалось выбраться наверх живыми, хотя у Гифемунда и одного из клеохронистов были разбиты в кровь головы. Печальным образом, уцелело только два фотокитона.
– Гулли, Сэмунд! – Дунфрида быстро, но сосредоточенно крутила рукоять перемотки. – Плёнки немедленно в проявку, проявляйте в трёх разных бачках! Погоди, проявите две, а третью я сама свезу в Глевагард!
– Мою заодно проявите? По дороге в город просушу, а там – сразу в выпуск! – приговаривал клеохронист, переворачивая своё орудие труда. – «Открытие века»? «Трейн драугр»? Или «Проклятие полого холма»? Нет, нет, Не-е-ертус!
