Дуглас Орджилл - Волки севера (сборник)

Время шло. Он повторял свою историю пятый раз и опять клялся, что это правда. Начав рассказ в шестой раз, он потерял сознание, и был приведен в чувство потоком ледяной воды. Дальше он уже не думал, что говорить, что делать. Но о пощаде не молил. Он ревел, плевал им в лица, кричал, обзывал их жалкими, презренными тварями и клялся, что отомстит при первой же возможности.

И все начиналось сначала. Он кричал… кричал… И мир превратился в сплошной раскаленный ад.

Когда он пришел в себя, все тело болело, но это было ничто по сравнению с теми мучениями, которые он перенес в том каменном мешке. И все же единственным желанием было умереть, и этим покончить со всем. Потом он подумал о людях, которые так его отделали, и снова захотел жить. Он должен выжить, чтобы отомстить им, чтобы уничтожить их всех.

Время шло. Когда он снова очнулся, кто-то поднял его голову и влил в рот холодное питье. Он увидел несколько женщин в длинных серых одеждах, с белыми косынками на головах.

Они отвечали на его вопросы успокаивающими жестами, просили не разговаривать и меняли бинты. Они делали это осторожно, но от боли Ту Хокс снова потерял сознание. На этот раз он очнулся быстрее. Женщины уже обработали его раны болеутоляющей жидкостью и мазями и теперь перебинтовывали их чистыми бинтами.

Он спросил, где он находится, и одна из женщин ответила, что он находится в уютном и безопасном месте и что никто и никогда больше не сделает ему больно. Тут Ту Хокс сломался и заплакал. Женщины смущенно опустили глаза, но было непонятно, чем вызвано их смущение, то ли порывом его чувств, то ли здесь так было принято.

С этой мыслью он снова погрузился в сон, и пришел в себя только через два дня. Роджер чувствовал себя опустошенным, как после наркотиков. Голова была тупой и пустой, во рту пересохло. На соседней койке лежал О'Брайен. В тот же вечер Ту Хоксу удалось встать с постели и добраться до двери палаты. Никто ему не помешал, и он даже поговорил или, скорее, попытался поговорить с другими пациентами. Когда он вернулся в свою маленькую палату, то выглядел встревоженным и испуганным. О'Брайен внимательно на него посмотрел и спросил:

— Где мы?

— В сумасшедшем доме, — ответил Ту Хокс.

Сержант был слишком слаб, чтобы бурно отреагировать.

— Похоже, наши палачи решили, что мы — душевнобольные. Мы крепко держались за нашу историю, а наша история для них — просто бред. И вот мы здесь, и можно сказать, что нам повезло. Эти люди, кажется, испытывают древнее почтение к сумасшедшим. Они хорошо с ними обращаются. Но мы, как ты понимаешь, все равно в плену.

— Я думаю, что с этим ничего не поделаешь, — сказал О'Брайен. — Я умру. Что сделали эти дьяволы… и мысль о том, что в этом мире… Нет, с меня этого достаточно.

— Ты слишком много перенес, чтобы умереть именно сейчас, — сказал Ту Хокс. — Это просто горькое разочарование.

— Нет. Но на тот случай, если я не выкарабкаюсь, ты должен мне пообещать, что при первой же возможности разыщешь этих негодяев и убьешь их. Медленно убьешь.

— Совсем недавно я думал точно так же, — ответил Ту Хокс. — Но ты подумай, что на этой Земле нет Гаагской конвенции или чего-нибудь подобного. И то, что мы перенесли здесь, ждало нас в любом плену под лозунгом: пытать пленников, чтобы все выведать. Если бы мы попали в руки перкунцев, с нами обошлись бы точно также. По крайней мере, палачи не сделали нас калеками на всю жизнь. А могли. Но теперь самое худшее позади. С нами обращаются как с пленными королями. Индейцы верят, что сумасшедшие обладают божественностью. Может, теперь они не верят в это всерьез, но обычаи еще сохраняют.

— Ты должен убить их, — пробормотал О'Брайен и заснул.

К концу следующей недели Ту Хокс почти полностью поправился. Ожоги все еще не зажили, но ощущения, что с него заживо сдирают кожу, больше не преследовало. Постепенно он подружился с директором этого заведения, дружелюбным высоким, худым мужчиной, по имени Таре. Тот был образован и интересовался случаем Ту Хокса с точки зрения психиатрии. Он разрешил своему пациенту пользоваться своей библиотекой, и Ту Хокс ежедневно по многу часов проводил за изучением этого мира, Земли-2, как он теперь называл его. Таре был очень занятым человеком, но рассматривал случай обоих этих чужаков как довольно исключительный в психиатрической практике и приходил к ним каждый день на полчаса, а иногда и на целый час.

Во время одного из таких терапевтических разговоров Таре высказал свое мнение. Он предполагал, что его пациенты пережили на Западном фронте ужасные бои, и это, должно быть, привело их к душевному надлому. Они бежали из реальности в вымышленный мир Земли-1, потому что действительность оказалась для них невыносимой.

Ту Хокс рассмеялся.

— Предположим, что все именно так, как вы говорите, но у О'Брайена такой же психоз, почему? Ведь его вымышленный мир до мельчайших деталей совпадает с моим. Не находите ли вы странным, что о тысячах подробностях этого вымышленного мира мы имеем одну и ту же информацию?

Таре пожал плечами.

— Вероятно, ваш уход от реальности его настолько привлек, что он захотел присоединиться. Ничего странного. Тем более, он, кажется, в некотором отношении попадает под ваше влияние и доверяет вам; и вообще О'Брайен считает себя исключительным и и чувствует себя на Земле-2 совершенно одиноким, поэтому ему и хочется оказаться с вами на этой Земле-1.

— А как же вы объясните незнание вашего языка? — спросил Ту Хокс.

— Вы разумный человек. Вы решили навсегда бежать в вымышленный мир. И вы просто забыли родной язык. Вы никогда не думали, что вам снова придется вернуться в реальный мир.

Ту Хокс вздохнул.

— Вы слишком все рационализируете и упрощаете. А не приходило ли вам в голову хоть раз, что я могу говорить и правду? Почему вы не отважитесь на эксперимент? Расспросите нас о нашем мире по отдельности. Вы услышите две одинаковые истории. Но если вы все это проанализируете, сравните все подробности рассказа об истории, географии, религиях, обычаях, языках и так далее, ваше мнение, возможно, изменится. Вы обнаружите удивительное соответствие. Это и будет настоящий научный эксперимент.

Таре снял свои и начал с задумчивым видом протирать их стекла.

— Гмм… научный эксперимент. Конечно, двум людям, тем более без специального образования, не под силу создать целый новый язык, со всем его словарным запасом, грамматикой, синтаксисом и особенностями произношения. Равно как и придумать все подробности истории целого мира, географии, религий, обычаев всех стран и народов, учесть все особенности архитектуры разных городов и в разные эпохи.