— Некогда! Да не дрейфь ты! Сколько мы их вдвоем уже положили?! Хренову тучу! Справимся! Это всего лишь большие тараканы! Только ночью да в метель они страшные! А сейчас пусть сами нас боятся!
Из переулка выскочила тварь. Такой Штерн еще не видел. Белая, похожая на богомола, значительно крупнее и быстрее черных, что встречались до сих пор. Но была и черная тварь, она сидела верхом на белой. Сейчас богомол гадина догонит снегоход, и тогда черный прыгнет на них. А вот еще два белых с наездниками!
— Рип! Газу! Тут, мать их, конная полиция!
— Чего?!
— Скорости прибавь!!!
Штерн приподнял пулемет. Патронов всего ничего, а избавиться от преследователей надо во что бы то ни стало.
Первая очередь раздробила богомола вместе с наездником, вторая поразила только белого. Черный седок резко прыгнул в сторону, за очередную развалину. Третий белый свернул налево, за остов здания. В этот момент что-то резко ударилось в машину. Штерн почувствовал, как летит куда-то кувырком. Взвыл двигатель снегохода, чьи гусеницы теперь перебирали воздух. Раздался крик Рипазхи.
Рейдер ударился так сильно, что из легких вылетел весь воздух. Невыносимо заболела грудная клетка. Он попытался сделать вдох, но не получилось. Снова вопли напарника. Штерн перевернулся на бок, судорожно стягивая с плеча автомат. Тварь, которая все-таки смогла запрыгнуть на снегоход с людьми, боролась с Рипазхой. Тот что-то кричал и орудовал ножом, пробивая панцирь. Тварь резко дернула клешнями, подбросив человека в воздух. Рипазха перекувыркнулся и упал в стороне. В это время Штерн, превозмогая боль, дал очередь из автомата, вспоров спину твари.
Рип лежал в снегу и кричал. Штерн все-таки смог сделать вдох и пополз. Голос Рипазхи вдруг стал слабеть. Штерн наконец добрался до него.
— Рип… Ты как… Я, кажись, все ребра… переломал… — глотая воздух, промычал рейдер.
— У меня все хуже, брат… — Рипазха застонал.
Штерн приподнял голову и с ужасом обнаружил, что у товарища отсутствуют правая нога и половина левой руки.
— Господи… Не шевелись… Не говори… Я… сейчас… жгуты наложу…
— Жаль, нет фото… аппарата… Такие бы… снимки получились… в нашей… турпоездке…
Появилась еще одна черная тварь, она кинулась к раненому Рипазхе. Штерн вскинул автомат и срезал ее, затем скорчился — его резкие движения и отдача оружия вызвали острую боль в груди.
— Черт… Рип…
Товарищ молчал.
Рейдер подполз совсем близко к нему.
— Рип… Репейников. Эй…
Никакого ответа. Глаза безжизненными стеклами, не мигая, смотрели в затянутое тучами небо. А лицо больше не было искажено гримасой боли, или ярости, или страха. Оно было совершенно спокойно.
— Нет… Нет, Рип… Как же так…
В проулке, который они недавно пересекли на снегоходе, уже кишели белые и черные твари. Толпясь, они подбирались к мертвецу и пока еще живому человеку.
— Ну, давайте, — кивнул Штерн, поднимая автомат. — Давайте подходите, сукины отродья. Сегодняшний обед не будет легким… Подавитесь…
Еще один трудный вдох, и он надавил на спусковой крючок.
Он не считал убитых и покалеченных. Главное, пули попадают в цель. Главное, что летят куски хитина и брызги оранжевой гадости. Но рожок автомата имеет свойство очень быстро пустеть, что и случилось. Штерн потянулся к «Калашникову» Рипазхи, что лежал в стороне на снегу. А твари все приближались. Стрельба рейдера словно освободила уцелевшим проход на тесной улице, дав возможность двигаться энергичнее.
Штерн, морщась от боли в ребрах, дотянулся до ремня автомата. Он был готов встретить смерть и не боялся ее. Вот только будет обидно, если во втором автомате останутся неизрасходованные пули. Еще бы хоть несколько тварей отправить обратно в ад! И вдруг он услышал жужжание. Наступающие плотной стеной твари стали распадаться на части. Белый и черный хитин разлетались в стороны, снег стремительно окрашивался в оранжевое. Твари пищали и метались, а какая-то жуткая сила перемалывала их в отвратительную кашу. Те немногие, что уцелели в этой бойне, бросились обратно в руины. А Штерн наконец увидел причину произошедшего. По заснеженной улице двигался большой вездеход. На крыше дымился шестиствольный пулемет, за пулеметом сидел Сапсан.
Измученный Штерн улыбнулся.
— Смотри, Рип, ребята приехали… Теперь все будет хорошо… Наверное…
Он лег на снегу поудобнее, чтобы не болели сломанные ребра, и прикрыл глаза.
Вчерашняя история повторилась — они снова попали под обстрел. Благо на этот раз никто не был ранен. Но пришлось спрятаться за одиноко торчащей стеной.
— Ты заметил кто? — тихо спросил Жуковский у Селиверстова.
— Издеваешься? — так же тихо огрызнулся искатель. — Я не вижу толком ни черта.
— Степан, а ты?
— Тварелюбы это, — ответил Волков.
— Точно?
— Да точно. Наплечники у них из колес автомобильных.
— А на хрена им эти наплечники идиотские? — спросил Ломака у Селиверстова.
— Для защиты. Тварь не может их пробить хвостом. Как правило, кончик в резине застревает, и можно этот хвост отрубить.
— А новый хвост, как у ящериц, не отрастет? У них же вроде есть и гены рептилий.
— Так добить надо, чтобы ничего не выросло. А вообще ты у папаши этих самых тварей лучше спроси. — И Селиверстов зло посмотрел на Жуковского.
— У меня очень непослушные дети, — невозмутимо ответил Андрей. — И внуки, кстати, тоже. Они мне ничего про свои хвосты не рассказывали. Ладно. Тварелюбы, скорее всего, в том домике.
— Оттуда и стреляли, — кивнул Волков.
— Значит, вы посидите. Пусть думают, что мы все здесь прячемся. Пульните в их сторону пару раз. А мы с Костей попробуем обойти их и положить.
Ломака повернул голову, недобро посмотрел на Жуковского.
— А кто сказал, что я пойду с тобой?
— То есть?
— Я говорю, с чего ты, предатель, взял, что я с тобой пойду?
— Слышь, сопляк, ты думаешь, сейчас самое время лаяться?
— Еще раз назовешь меня сопляком, и я решу, что самое время разбить тебе голову. Ты понял?
Жуковский усмехнулся.
— Да у тебя кишка тонка. Вон как бравировал с Паздеевым. А пришел срок его кончить, так ты сопли распустил. Ну не сопляк после этого?
— Хочешь проверить, сработает в этот раз или нет? — Константин наставил на Жуковского автомат.
— Да успокойтесь вы. — Волков легонько оттолкнул ствол оружия. — Я с тобой пойду.
— Ну хорошо, Вася. Смотри, чтобы этот умник самодеятельностью тут не занимался. Покажете им разок-другой шапку на прикладе, дадите пару выстрелов, и все.
— Ладно. — Селиверстов кивнул, усмехнувшись. — А ты, Степан, смотри, чтобы наш дорогой друг за тридцать сребреников не объяснил тварелюбам, как нам в спину зайти.
