Стас заметил, что в ведре ничего не было. Зачерпнет воду? Но зачем ей такая грязная, нехорошая и подозрительно светящаяся?
Не зачерпнула. Наоборот, подняла пустое ведро и начала…
Стас ничего не понимал. Она будто «лила» эту самую пустоту в грязный поток. Все делала так, как будто льет. Через край. Аккуратной тоненькой струйкой.
«Вылила». Потрясла, словно стряхивая последние капли.
«Сумасшедшая», — подумал Стас.
— Сумасшедшая баба, — сказал он вслух. — Без «химзы», с коромыслом и ведрами. Трясет пустым ведром над водой.
— Ты сам-то в своем уме? — забеспокоился Гришко. — Стас, если ты все еще переживаешь из-за Кати…
— Хватит, — тряхнул головой Стас. — Не надо больше о Кате!
Полковник поморщился. Мало кто отваживался говорить с ним в таком тоне. Но и мало в ком он нуждался так, как нуждается в Стасе.
— Ладно, — кивнул Гришко, взяв себя в руки. — О Кате не будем. Поговорим об этой бабе. Может, она выжила, но спятила от того, что пришлось пережить?
— Может быть.
— Она одна?
— Да?
— Ее стоит бояться?
Стас пожал плечами:
— Просто чокнутая. Больше ничего сказать не могу.
Полковник щелкнул тумблером внутренней связи. Позвал в микрофон:
— Киря!
— Слушаю! — откликнулся начохр.
— Готовься на выход. Надо кое-что выяснить.
Пауза.
— Что? — осторожный вопрос, в котором Стасу послышалось нежелание выбираться наружу.
— Стас говорит, снаружи какая-то баба.
— Какая еще баба? — озадачился начохр.
— С коромыслом и ведрами. Кажется, свихнувшаяся.
— И чего мне с ней делать?
— Поговоришь, порасспрашиваешь.
«Зачем?» — покосился на полковника Стас.
— О чем? — спросил Киря.
— Мы влезли в затопленные туннели. — Гришко ввел подчиненного в курс дела. — Начнем двигаться дальше — порушим все к едрене-фене.
— Ну и чё? — не понял начохр.
Стас тоже не понимал. Обвал — вещь, конечно, неприятная, но вряд ли он сможет серьезно навредить «кроту».
— Я хочу знать, где мы, что это за подземелья, есть ли здесь что-нибудь полезное, — давал указания полковник. — Спросишь у бабы, куда ведут туннели, все ли затоплено, живут ли тут люди.
Вообще-то да, полковник прав. Пожалуй, не помешает узнать все, что можно, о местных и о местности, прежде чем выбираться на поверхность. А то, чего доброго, здесь тоже «крота» встретят кумулятивными гранатами.
— Спроси, может, в этих подземельях есть старые склады, — продолжал Гришко. — Будет возможность проверить слова бабы — проверь. Возьми побольше патронов. Пойдешь один.
— Один? — переспросил Киря.
— Да. Нас слишком мало, а с бабой, если что, ты справишься и сам.
— С бабой-то я справлюсь… — озабоченно пробормотал Киря.
— Если возникнут проблемы — возвращайся. Но Стас кроме бабы пока ничего не видит, верно, Стас?
— Верно, — неохотно подтвердил Стас. Неприятно все-таки, когда на тебя переводят стрелки и перекладывают ответственность. — Только и она уже уходит.
Не спеша «опорожнив» пустые ведра, незнакомка прицепила их к коромыслу и скрылась в проломе над сводами.
— Поторопись, Киря, — заволновался Гришко. — Нужно ее догнать. Да, и еще… Там снаружи вода светится.
— Светится? — удивился Киря.
— Стас говорит это не опасно, но ты в воду все-таки не лезь. И фонарик возьми на всякий случай. Лишний свет никогда не помешает.
* * *
Чтобы шлюзовой люк оказался над поверхностью воды, пришлось завалить «крота» на бок.
Киря открыл шлюз. Уже сейчас в «химзе» и противогазе он чувствовал себя крайне неуютно, а что будет дальше?
Вода снаружи действительно светилась каким-то пугающим зеленовато-мертвенным светом. Но ничего не поделаешь: придется идти.
В очередной раз помянув недобрым словом Стаса, Киря вылез на внешнюю обшивку, затем по растопыренным лапам-домкратам перебрался к темной нише в своде. Старые истертые ступени с осыпавшимися краями, неровная кирпичная кладка, укреплявшая стены. Кирпичи — большие, старые. Бетона нет.
Именно здесь, как ему объяснили, Стас видел бабу с коромыслом и ведрами.
«Вернее, это Хвостопад говорит, что видел ее», — недовольно подумал Киря. Сейчас и ниша, и узкая, ведущая куда-то верх лестница за ней были пусты. Да и откуда здесь взяться человеку? Тем более, какой-то бабе? Тем более, без противогаза и «химзы».
Настроение было совсем ни к черту. Психу приглючилась сумасшедшая, а кого посылать на разведку? Его, конечно, Кирю. У-у-у, проклятый «гэшник», чтоб тебя!
Дышалось трудно. Киря часто и шумно гонял воздух через противогазный фильтр, но это не помогало. Фильтр-то исправен: он проверил его перед выходом несколько раз, но воздух был какой-то спертый. То ли из-за влажных (а может, и ядовитых, кстати) испарений от люминесцирующей воды, то ли кислород вытесняло что-то другое. Захотелось снять противогаз и вдохнуть, наконец, полной грудью. Впрочем, Кире всегда хотелось этого, если приходилось надевать на морду резину.
Свет от воды освещал лишь первые ступени лестницы, которую надо было проверить. Дальше — густой пыльный мрак.
Выставив перед собой автомат с прикрепленным к цевью фонариком, Киря посветил в темноту и поднялся на несколько ступенек вверх.
Нету тут никого! Точно нет. Была бы связь — так и доложил бы полковнику. Но внешняя связь «Боевого крота» вышла из строя вместе со связисткой, а обычные портативные рации не пробьют титановый корпус субтеррины. Поэтому связи не было. Ну, разве что Хвостопад, сука, сейчас за ним наблюдает. А если наблюдает, значит, придется идти дальше.
Киря поднялся еще на десяток ступенек. Как же тяжело здесь дышать! Тяжелее, чем когда-либо. Будто выкачали воздух. А сердце, подхлестнутое адреналином, билось часто и сильно. А кровь требовала кислорода. Но кислорода не было. Наваливалась слабость и сонливость. Киря не на шутку встревожился.
Хватит, пожалуй, пора возвращаться. Вот только как?
Он остановился. Прислонился к стене. Передохнуть, перемочься немного… Прикрыл глаза. Казалось — на миг только. Или все-таки он отключился на какое-то время от нехватки кислорода?
Что-то стукнуло в тишине. Отчетливо, громко. Совсем рядом.
Киря дернулся. Ткнул перед собой автоматом со светящимся на цевье фонарем. Чуть не сбил стволом диковинное деревянное ведро, висящее на крючке.
Баба! Та самая! Без «химзы» и противогаза. Так это не он, получается, ее догнал. Это она спустилась к нему по лестнице.
Фонарь освещал ее всю. Длинное платье непривычного покроя, платок на голове. Пышные округлые формы, миловидное лицо. На плече — изогнутое коромысло с ведрами. Ведра пустые.
