Кроме того, что перспективы оснащения корабля двигателем оказались в незавидном состоянии, выяснилось, что на Коктебеле нет ни пушек, ни артиллеристов. Что, кроме авианосца здесь базируется только один паровой катер, которым пользуются, то лоцман, то почтальон, чтобы принять корреспонденцию с пакетбота за восемь километров от берега. Этим же способом на остров вообще все приезжали и уезжали. Еще несколько парусных рыбацких лодок, и это всё, чем располагал командор авианосного соединения. Ни личного состава, ни штаба, ни интендантской службы.
Запрос-ответ до главной базы оборачивается за две недели. И из этих ответов следует, что на протяжении ближайших двух-трех месяцев рассчитывать следует только на то, до чего можно дотянуться самому.
А самолеты, все восемь, уверенно садятся и взлетают с просторной палубы, отлично попадают торпедой в условную цель, что таскает за собой всё тот же трудяга катер. И ощущение приближения войны веет сквозь строки газет, что поступают с почтой пару раз в неделю.
Надстройку сделали в виде пирамидальной решетчатой башни. Пилёного леса здесь имелось немного, а ставить на палубу бревенчатый сруб Гошка не решился, тем более что и плотников, знакомых с данным направлением зодчества не нашлось. В общем, издали получилось похоже на голубятню. Дымовую трубу укрепили аналогично. Неказисто, но крепенько.
Ходовая рубка, опоясанная со всех сторон балконом мостика, вообще вышла просторной, с прекрасным обзором. На её крыше — отличный высокий наблюдательный пункт, хоть для сигнальщиков, хоть для руководства полётами. Флагштоки, тросы для флажковых сигналов — всё путём.
А потом стармех у самой кормы в районе котельного отделения опустил с высоченного борта в воду беседку с водолазами и пакетом коротких труб. Справа с работами по их монтажу возились почти неделю, зато слева управились за пару дней. Из увиденного Гошка понял, что идет установка самодельных аналогов маневровых «пульверизаторных» двигателей. Памятуя о ранее собственноручно выданной духу словесной индульгенции, соглашался с любыми его предложениями, не приставал с расспросами, а только поглядывал да бегал к авиаторам выклянчить чего-нибудь потребного для воплощения бредового, на его взгляд, замысла.
Новые эжекторы выглядели, конечно, мощнее, чем маневровые. Ну и ладно. В конце-то концов, скорость в два километра в час значительно лучше, чем немного меньше одного.
Его серьезно беспокоила проблема осадки судна. При полной высоте борта двенадцать метров осадка была чуть больше двух. Корма, где располагались котлы и заполненный угольный бункер, оседала примерно на полметра глубже, что обеспечивало лёгкую приподнятость носа при водоизмещении около десяти тысяч тонн. Но при полной загрузке судно должно осесть метров на семь, что увеличит массу вытесненной воды еще на тридцать пять тысяч тонн. Именно столько забортной воды необходимо принять в трюмы в случае серьезного шторма. А, учитывая, что суммарная производительность всех водооткачивающих механизмов корабля порядка кубометра в секунду, то получается десять часов работы. Придется снова потолковать со стармехом.
* * *
Следующий этап ходовых испытаний начался, как и в прошлый раз, с отваливания от стенки и разворота. А потом, после ввода в действие ходовых двигателей начался плавный набор скорости. И вот тут Гошку ожидал сюрприз. Скорость росла слишком быстро. И чем дальше, тем шибче отбегала за корму вода. Даже, вон, что-то похожее на волну разбегается от носа. Пришлось срочно «гасить» ходовые и переходить на маневровые, иначе в узостях и неудобьях было не проскочить. Тут лишняя скорость — она и есть лишняя.
Только через два часа, обойдя многочисленные скалы и мели и выйдя на чистую воду, он снова дал полный вперёд. Когда через час разгона измерили скорость, оказалось пятнадцать километров в час. Еще через час замер повторили — результат сохранился.
Следующая проверка — приём в трюмы забортной воды и её откачка. И на ходу и в дрейфе. По расчетам стармеха выходило, что достаточно будет и пятнадцати тысяч тонн. И никаких цистерн использовать для этого не предполагалось — лили в трюм как в ванну. Страшновато было смотреть сверху на огромное водохранилище в месте, по которому недавно расхаживал ногами. И тревожно, а как волнение по этой ёмкости пойдет да начнёт валять судно? А нормальные цистерны делать не из чего. Но вроде ничего страшного не происходит. Только палуба почему-то слегка наклонилась.
Поднялся с жилой палубы, через люк в которой обозревал чрево корабля, на посадочную. Всё просто замечательно. Кокетливый такой крен на правый борт. Мостик вообще уже нависает над водной гладью.
— Передайте в машинное, чтобы начинали осушение трюмов, — кажется, принятие жидкого балласта менее плодотворно откликается на остойчивости, чем он предполагал.
Да уж, недогруженный получился этот авианосец, тупоносый и медлительный. Как ни крути — такой корабль нужно проектировать специально. И риканского конструктора, что эжекторы придумал ставить, тоже неплохо бы было в Империю пригласить, пусть поделится мыслями. Пора браться за ручку и начинать задушевные разговоры с технарями. Клубок проблем и идей уже такой, что впору разрабатывать генеральный план развития нового вида вооружений — морской авиации палубного базирования. А зачем собственно палубного, если имеется столько островов? Ведь имперцы обычно отбиваются, так что на твердой почве аэродромы нужно устраивать, на расстоянии километров двести друг от друга.
После усовершенствований сделанных механикусами «притопление» получилось буквально за десять минут, а вот осушение трюмов потребовало полутора часа. Это притом, что задействовался целый десяток тех же эжекторных насосов, которые стармех научился делать легко и непринуждённо почти изо всего, что попадалось ему под руку. Конечно, труды эти даром не пропадут, на случай пробоины — хорошее подспорье для штатных средств осушения корпуса. Сам-то он больше с затоплением трюмов играть не станет, пока не удастся сделать нормальные цистерны.
А потом начались полеты. Взлёт и посадка на ходу, заправка машин, уборка их с палубы и установка на стартовую позицию. Спуск и подъем парового катера, «мобилизованного» в порту вместе со старшиной и мотористом-кочегаром. Опять разборка с духом из-за дифферента на корму, которая вносит поправки в действия пилотов при посадке. И новое откровение — оказывается, эти пятнадцать километров в час получаются, когда нос почти весь выставляется из воды, а днище ведет себя как наклонная доска, создающая дополнительную выталкивающую силу. Ещё не глиссер, но принцип сходный.
