как правильно это называется. Что-то вроде создания пространственных искривлений. Некоторые эовины умеют это делать, но не в таких масштабах. По крайней мере, я с подобным не сталкивался.
— Это не будет опасно для нас? — старик поднял правую бровь, в его глазах мелькнуло сомнение. — Ты знаешь устройство этого оружия.
— Мы в безопасности настолько, насколько позволяет система этой машины. Не думаю, что нам что-то угрожает, — промолвил Максим. — Хотя, честно говоря, исказитель пространства — единственная часть нашей крепости, устройство которой мне не понятно. Кажется, оно комбинирует в себе технику и органику, что может значить только одно…
— Что же?
— Сращение плоти, — многозначительно изрёк Раапхорст, — возможно, некогда принадлежавшей эовинам.
Собственный голос звучал для него, как во сне, и Максим, то и дело, думал: «Что я творю? Зачем я спрашиваю и рассказываю, зачем предлагаю? Нет, это безумие! Безумие в чистом виде, но отговариваться поздно… Если всё пойдёт прахом, надеюсь, что хотя бы брат меня не осудит. В конце концов, все мы решаемся на что-то, что противоречит нашей природе, а раз так, то и я не стану исключением. Не знаю, правильно это или нет, обрекать людей на верную смерть, но я сделаю это, а дальше пусть меня судят и казнят. Я приму любую кару».
— И тебе не страшно работать с таким? — словно испытывая мужчину, спросил старик.
— Страшно, — признался Раапхорст. — Но ведь наше дело правое, так?
— Так, мальчик, так, — командир кивнул и улыбнулся доброй отеческой улыбкой. — Ломай их. Пусть их разорвёт на части!
Выбор был сделан, и Максим повиновался. Снова нажав пару кнопок, Раапхорст активировал скрытый механизм, и из технической панели выдвинулись два рычага-манипулятора. Взявшись за них, Максим неторопливо повёл руки вперёд. Трубы завыли и медленно стали вытягиваться, свисая, словно кишки из распоротого живота. Когда они опустились на один уровень с землёй, Раапхорст убрал руки от рычагов и снова забегал между приборными панелями, едва успевая следить за обстановкой снаружи. Вскоре, его действия возымели эффект: трубы стали подниматься и одновременно разъезжаться по разные стороны от дымящейся Машины — одна по часовой стрелке, вторая — против. Когда они остановились, то образовали горизонтальный отрезок с оранжевыми огнями на его концах.
— Осталось лишь выбрать цель, — сказал Максим. — Мы поразим город или тех несчастных, что мы видели в лесу?
— Город, мальчик, город, — отозвался старик. — Никаких полумер!
Раапхорст собирался было продолжить настройку оружия, как вдруг снаружи раздался дьявольский вопль, на секунду заглушивший даже грохот механической утробы. Максим насторожился.
— Что это? — вскричал старик.
Около минуты Максим молчал, но как только понял, в чём дело, воскликнул:
— Птицы!
«Значит, это правда…» — мелькнуло в голове у командира, и в этот же миг стая эовранов пролетела совсем близко от рубки управления. Птицы носились из стороны в сторону, кричали и, то и дело, били псионическими волнами корпус Машины. Но дьявольский механизм, усовершенствованный гением Раапхорста был неуязвим, и атаки птиц проходили впустую.
Инстернис, стоя среди погнувшихся и сломанных сосновых стволов, что-то кричал и смеялся. Птицы, оставшиеся после операции при Лайде, снова и снова получали телепатический сигнал: «Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить!» Видя, что ничего не получается, командир, оставшийся без войска, бесновался и был не в силах остановиться. Какая-то часть его разума говорила, что его усилия бессмысленны, но упрямство возобладало, и эовин посылал на гибель последних существ, оставшихся в его распоряжении.
— Пусть дохнут! Пусть мрут! — завывал Инстернис. — Если кто-то и способен сразиться с этим демоном, то это я! Даже умереть можно! Не жаль!
Мужчина едва не падал от переутомления, он ощущал близость смерти и мысленно готовился к ней, как вдруг со стороны города раздался металлический лязг. Замолчав и посмотрев в ту сторону, эовин заметил приближающийся бронеход.
«Неужели сопротивление всё-таки собралось…» — подумал Граус, но вскоре понял, что ошибся.
— Это твои птички летают? — осведомилась нахальная девица, глядя на специального офицера сверху вниз. Она была одета до ужаса легко — чёрная блуза, на груди расшитая белыми цветами, прозрачные рукава с оборками и тонкие облегающие брюки с опять же чёрным, блестящим на свету поясом.
— Мои… — растерянно отозвался мужчина. — Вы кто такая? Из Лайда?
— Нет, дитя моё, — Тиен осклабилась. — Я совсем не из Лайда, можешь быть спокоен.
— Что вы хотите?
— А вот эту машинку, — девушка указала пальцем на дымящуюся громаду, ревущую над городом. — Если расскажешь о птичках, я помогу тебе, и даже без армии ты одержишь победу. Я обещаю…
За мгновение специальный офицер пришёл в себя и ответил девушке с максимальным самообладанием.
— Как бы я ни хотел удовлетворить вашу просьбу, но, увы, не могу. Если вы, милочка, полагаете, что справитесь с тем, что зависло над Лайдом с помощью жалкого бронехода, то глубоко заблуждаетесь! — сказал Инстернис и сам поразился, как в таких обстоятельствах он смог выдержать торжественный тон, к которому прибегал всякий раз, общаясь с женским полом.
— Отчего же? — спросила Реза.
— Мои птицы — самое совершенное оружие современности, но даже они не могут справиться с этим… Что уж говорить о вас, пусть, вы и знаете пару приёмов рукопашного боя, к примеру, — мужчина усмехнулся. — А теперь не мешайте, я должен умереть достойно. Если же вы решите помешать мне, я вас…
Он в растерянности замолчал и огляделся: его собеседница, недавно стоявшая на бронеходе, куда-то исчезла. Эовин попытался обнаружить её психическое присутствие, но поле оказалось чистым. Совершенно чистым, если быть точным, и это ещё сильнее насторожило Грауса. Он посмотрел на человека в броне, до сих пор сидевшего в кабине бронехода и ужаснулся, поняв, что тот совершенно ни о чём не думает, будто и не человек вовсе.
— Невозможно! — произнёс Инстернис, и тут же позади послышался уже знакомый голос.
— Направь птиц на те стрелки, — Реза указала на Машину, готовую ударить. — Твои атаки «в лоб» бессмысленны.
— Чёрта с два! — взревел Граус. Он обернулся и послал в Резу жужжащую тетра-волну. Девушка рассмеялась и ловко отпрыгнула в сторону, однако, Инстернис предвидел это. Он за долю секунды перенаправил атаку и всё-таки настиг Тиен. Удар пришёлся ей прямо в грудь.
«Она эовин, — догадался Граус. — И стоит признать, довольно сильный. Однако, перед такой атакой ей не устоять».
Мужчина улыбнулся и подошёл к месту, где волна ударила девушку. Там, на лесном подзоле, лежало тело с кровавой дырой в груди. Руки странной особы были распростёрты на земле, и Инстернис оценил их красоту, белую кожу, изящные черты…
— Смерть ждёт, — промолвил Граус. — Надо хотя бы поцарапать эту громаду, а затем… Жаль, появление девчонки смутило
