этого безумного восприятия я видел, как бойцы поднимались на ноги, снова вступали с кем-то в бой. Это было невероятно! Кто-то из противников остался в живых после этой адской бомбежки, из-за чего «громовержцам» снова пришлось сражаться.
– Войд! – острой иглой пронзил мой разум голос Грома. – Вставай! Ты нужен!
– Что? – я слышал его голос в своих мыслях словно через толстый слой воды, он был искажён и звучал очень-очень тихо. – Не понимаю…
– Чтоб тебя… – прорычал в моей голове Гром. – Поднимайся, кому сказано! Ты сейчас сдохнешь!
– Что? – всё равно не понимал я его, а перед глазами стали мерцать системные ошибки, но они тоже кружились и вертелись, как и весь мир.
С меня сорвали шлем, стало проще дышать. Перед глазами было чьё-то лицо, но я никак не мог разобрать чьё именно, лишь видел золотистый отлив ближе к середине этого безумного хоровода. Меня подняли на ноги, точнее, попытались поднять, а потом просто поволокли.
Как я оказался внутри бронированной машины, уже не помню, но главное, мне стало куда легче. Перед глазами всё ещё кружился мир, но уже можно было контролировать, куда идти и целиться. И тут до меня дошло, что меня не просто оглушило, а контузило, при этом всё время мне угрожала аномалия моего сердца, которая каким-то образом частично блокировала работу левой половины, если верить отчётам.
– Войд! – тут же громогласный командир чуть не разорвал своими мыслями мне голову. – Давай быстрее ко мне, чтоб тебя!
Сначала меня просили не высовываться, а сейчас наоборот, просят помочь? Видимо, там всё совсем хреново. Выйдя из машины, я увидел очень печальную картину. Многие бойцы лежали без чувств, но и противника оставалось очень и очень мало – большая часть была сосредоточена ровно в том направлении, куда вёл выход из машины.
Противник сейчас двигался медленно, но ни одна способность, ни один боеприпас не мог пробить странный купол, что окружал их. Они не стреляли в ответ, просто шли медленно в нашу сторону, тем самым приближая наш скорый конец.
Но Гром не сдавался, он продолжал палить из раскалённого почти до бела ствола. Скорость его стрельбы была низкой, но всё же он пытался найти брешь в обороне противника. Рядом с Громом стояла Молния, держа перед своим лицом ладонь с двумя выпрямленными пальцами, на кончике которых очень ярко светилась способность девушки.
Объяснений мне никаких не надо было, враги и так уже были подсвечены красными маркерами, так что мне оставалось просто направить в их сторону оружие. Что я и сделал. Последний выстрел полностью разрядил экспериментальное оружие, из-за чего оно даже отказалось снова складываться в коробочку, но сейчас это меня не волновало.
Вместе с моим выстрелом, точнее, мгновением после Молния также применила свою способность. Плазменное оружие тут же пробило тоненькую брешь в куполе противника, но на большее его не хватило, да это и не надо было. С треском и грохотом молния девушки устремилась в эту щель, проникнув через неё за мгновение до схлопывания, а после начала убивать всех, кто оказался заперт внутри пространства.
– Молодец, – похлопал Гром девушку по плечу.
– Старалась, – медленно кивнула его сестра и рухнула на одно колено, удерживая своё туловище с помощью упора в виде своего автомата.
– Внимание всем, кто остался стоять на ногах после орбитального удара! – снова голос Грома начал разрывать мою голову на части. – Рассредоточиться и добить остатки противника! Найти всех раненых и убитых и доставить к бронетранспортёру! Выполнять!
– Победили? – выполз из машины Пульсар без шлема, на лице которого красовалось истинное изумление.
– Победили, – повернулся к нам Гром, деактивировав свой шлем, а потом гневно глянул на меня. – А с тобой у меня будет отдельный разговор.
Битва закончилась… Успешно? Наверное, так, если учесть соотношение потерь, а эта цифра в современных реалиях просто колоссальна! Противник понёс просто огромные потери, когорта Грома перемолола не без моей помощи около пяти тысяч тварей, это если округлить в меньшую сторону, система так и не смогла подсчитать точно до самого конца – много разорванных конечностей и отдельных фрагментов тел. С нашей стороны было потерь в разы меньше, но всё же если сравнивать качество бойцов… Один наш сотню обычных стоит, но всё же мы потеряли двадцать два человека убитыми, тридцать четыре тяжело раненными, которых надо было срочно доставлять на фрегат, более пятидесяти легко раненными, которые по очереди лечатся в бронетранспортёре. И это из двух сотен присутствующих. Мы превосходили противника по качеству и мастерству на голову, но всё же тяжело отделались, их было слишком много.
– Надо забрать тела, – мрачно говорил Гром, осматривая тела двадцати двух укрытых тканью героев, – негоже им быть захороненными на планете противника, необходимо заморозить и передать родным и близким. Это наш долг.
– Хорошо, – кивнула Молния и пошла отдавать соответствующие распоряжения старшим девяток, группам из девяти человек.
Гром проводил взглядом свою сестру и повернулся в нашу сторону. Взгляд его был скорбным, ему было тяжело терять товарищей, ещё тяжелее терять друзей, а все таковы в его когорте, он их считал своими братьями и сестрами, вместе с ними закалялся в сотнях боев.
– Первые потери? – бросил я несколько хладнокровный, наверное, взгляд на тела павших, так как они лично для меня никем не были, просто сражались со мной на одной стороне.
– Не первые, но впервые так много, – прикрыл глаза Гром, когда заметил мой взгляд, глубоко вдохнул, а потом снова взглянул на павших. – Понимаю, что в тебе сейчас говорит твоё воспитание, что тебе по большому счёту плевать на обычных людей, но прояви хоть немного уважения к павшим, хотя бы не смотри на них так, что тебе плевать… Как минимум тебя не поймут, так как не знают твоего прошлого.
– Хорошо, – пару раз медленно кивнул я, а потом, смотря на тела погибших, начал вспоминать про свою маму.
По сути, сейчас кто-то лишился своих детей, кто-то лишился своих братьев и сестёр. Они будут страдать и горевать так же, как я горевал, когда моя матушка погибла от неизвестного заболевания. Они реально заслужили, чтобы даже такая скотина, как я, хоть немного погоревал о них, ведь они сделали невозможное – сохранили жизнь мне, Лаки, Пульсару и учёному, который до сих пор не может прийти в себя. А это, если так посчитать, была очень и очень трудная задача, ведь вся эта куча явно бы нас не оставила в живых, а учёный был бы захвачен в плен, мы бы вчетвером,
