ответственность, легшая на её хрупкие плечи.
— Я… я не подведу. Я постараюсь… нет. Я сделаю это.
— Хорошо. Пойми, ты должна была это увидеть, пока всё не началось. Пошли, нас ждёт много работы.
***
В тестовой лаборатории стояла привычная напряжённая тишина. Третий день подряд, с самого возвращения Киры из института, они только и делали, что пытались постичь материализацию. Вернее, пыталась она, а остальные лишь нервно смотрели на мониторы, то и дело перекидываясь парой фраз. Гудели и пищали приборы с аппаратурой, перемигивались индикаторами анализаторы и сенсоры. Рин лежала в ложементе, опутанном целой паутиной проводов и датчиков, и делала очередную попытку материализации.
— Если получится, с меня тортик, — прервав молчание, Владимир ловко подкинул универсальную отвёртку.
— Тихо ты… трепло. — Даже не удостоив его взгляда, Кира следила за монитором, скрестив руки, и ждала. Минуту назад завершилась очередная попытка — безрезультатно, но они не теряли надежды.
Наконец, показатели на голографической панели поползли вверх — Рин начала очередную попытку.
На этот раз не было дрожания воздуха под герметичным куполом — она решила не проходить этап визуализации. Вернее, обойти его — максимально сосредоточившись, она представила себе объект не в пространстве вакуумной колбы, а в своём сознании. Девушка со стороны смотрела на формирующиеся звенья кристаллической решетки, молекулы и атомы, словно из пластилина лепила форму будущего предмета. В голове ещё крутились слова Киры и её собственное обещание. Выложиться и сделать.
Сделать. Чего бы ни стоило.
Она напряглась изо всех сил, пытаясь вывести предмет из своего сознания в реальность, в разреженное пространство колбы. В эту секунду Рин ощутила, будто над ней зависло нечто громадное, неизмеримо сильное — это что-то струилось через неё, через всех в зале, через всё пространство. Энергия, пронизывавшая все сущее, перетекала и колебалась, словно решая, стоит ли ей послушно формироваться в крошечный комочек материи, или лучше смести её, маленькую и неловкую девчонку, с лица земли.
По щеке скатилась капля пота — но она её даже не почувствовала. Рин оторопела от открывшейся перед ней мощи, всё это время существовавшей в её мире. Было страшно впускать её в себя. Пропускать эту мощь через своё тело. Словно начинающий ныряльщик, оставшийся наедине с иссиня-черной бездной, она боялась нырнуть глубже, чем пробовала до этого. Как её контролировать? Как остановить, если что-то пойдет не так?.. Как удержать? Если энергия переполнит её тело, она сгорит? Так же, как Первый?
Она беззвучно бормотала и сжимала веки, тонкие пальцы до хруста стиснули поручни ложемента — но неизмеримое нечто все так же струилось через неё. Испуганная и напряженная, она не решалась коснуться этого потока и придать ему импульс, форму.
А через мгновение она вздрогнула в ложементе, закашлявшись — от напряжения она задержала дыхание, и пришла в себя только от начавшегося удушья. Откашлявшись, девушка открыла глаза — на неё накатила такая усталость, что руки задрожали. Тяжело дыша, она огляделась. Но на неё никто не смотрел.
Все уставились на колбу.
На ровной, практически зеркальной поверхности предметного стола виднелся крошечный бурый кусочек то ли камня, то ли металла.
— Удалось, значит… — с измученной улыбкой Чуйков сдавленно хохотнул. — Смогла всё-таки, девочка…
В подтверждение слов Чуйкова светофор-индикатор, закреплённый на стене, помигивал белым светом. Есть ретрансляция.
— На анализ, быстро! — еще не веря своим глазам, машинально распорядилась Кира.
— Да всё нормально, ты на графики посмотри. Ретрансляция в пределах пяти целых трех десятых пункта. Материализована одна целая две десятых грамма вещества. А химанализ покажет чистейший, без примесей, элемент. Я этих камешков навидался…
— Охх… — майор грузно опустилась в кресло, — Неужели… ну что притихли? Поздравляю!
И вся лаборатория, сбросив оцепенение, дружно зааплодировала замершей в ложементе девушке. Рин устало смотрела на колбу — карие, расцвеченные бледно-голубыми всполохами глаза наконец-то видели это. Материализованную энергию, тускло светившуюся во всех спектрах её усиленного зрения.
***
После двух десятков анализов, впрочем, бывших уже излишними, радостные учёные при полном одобрении персонала ЛИИ устроили в одном из ангаров праздничные посиделки — отметить успех. Появился даже обещанный Марковым тортик, встреченный всеобщим одобрением чуть захмелевших коллег.
Кира, сидевшая рядом с Рин, с усталым удовлетворением оглядывала команду — заслужили. Впереди их ждало много трудностей. Помня об этом, люди ловили каждую возможность повеселиться и снять напряжение, переставая быть учёными и инженерами, ответственными за множество важных вещей, а становясь просто людьми.
— Кира Юрьевна, вам добавить? — раскрасневшийся Владимир вальяжно подрулил к женщине и занес полупустую бутылку над стопкой. Женщина прикрыла её рукой — Больше не надо.
— Ну, товарищ майор… — протянул он, но посмотрев на её серьезное лицо, миролюбиво отступил. — Ну, как знаете.
— А ты чего такая унылая? — Кира легонько толкнула плечом Рин — та лениво тыкала трубочкой в стакане с соком, слепо уставившись перед собой. И, похоже, погрузившись в какие-то свои мысли. От толчка девушка качнулась и, кашлянув, покачала головой. — Да так… в себя придти не могу. Я понимаю, все веселятся, радуются. Но мне тут как-то… неуютно, что ли.
— Так, пошли, выйдем, — Кира привычно потащила её прочь из шумного помещения, не обращая внимания на взгляды окружающих.
Снаружи было свежо и прохладно — солнце уже садилось, лёгкий ветерок доносил приятный запах леса и травы, перебивая стойкие ароматы аэродрома. На небе наметились первые звёздочки, обрамляющие неровный серп молодой луны. Они обошли один из ангаров и неспешно двинулись в сторону взлетной полосы. Отпустив руку девушки, Кира глубоко вдохнула.
— А теперь давай расскажи мне, в чём дело. Ты уже которую неделю сама не своя. Как тебе эту дрянь ввели.
— Я не знаю, Кира Юрьевна, в чём дело, — Рин задумчиво уставилась в небо — на посадку заходила пара, помигивая строевыми огнями и посадочными фарами. Воздух, наполненный гулом и вибрацией, скрадывал дрожь в голосе. Как бы ей хотелось, чтобы он её скрадывал…
— Все они так радуются. А я нет. Понятия не имею, как вся эта ерунда работает. А ещё вы давите… Все давят. Откуда я знаю, что и как делать надо, мне никто не говорил… я не хочу никого подвести, я понимаю, сколько всего положено ради меня, сколько людей, сил, всего. Мне… Кира Юрьевна, мне стыдно.
— Ты чего это… Рин, давай так. Зови меня просто Кира, идёт? Отлично. Чего ради тебе стыдно-то? — она легонько потрепала её по голове, запуская пальцы в густые темные волосы.
Отличные у Рин волосы, отрасти она косу — вышла бы шикарная, в руку толщиной, все парни бы за ней таскались. Женщина невольно улыбнулась своим мыслям.
