Небольшая ударная группировка землян вооружена очень и очень неплохо, с такой силой можно решать серьёзные задачи. Десять машин, более сорока обстрелянных и готовых к хорошей драке бойцов. Штурмовые группы поведут Валера Мокшанцев, Юра Степанов, Алик Гумиров, естественно, Фидель и ваш покорный слуга. Мужики Перейры и Сашка Даценко, имеющий богатый опыт, будут полностью закрывать небо. Очень хорошо, если из Хосты подтянется Гаврус, который клятвенно обещал притащить сводный отряд. Получившая первый номер в табеле позывных группа Залётина осуществляет общую координацию, раненый глава анклава самолично в атаку не пойдёт, так решила стая… Два дня прибывшие из Севастополя спецназовцы пытались на скорую руку исправить тактические ошибки новоявленных курсантов, они жёстко учили нас уму-разуму и старательно вышибали из голов накопившуюся героическую дурь.
Поднявшись на крышу, я сверху прикрывал рейдеров. К вечеру тарелок в долине не осталось, все НЛО разошлись по своим ночным делам, они чаще всего и действуют ночами. Разведкой установлено, что в нормальном режиме над Поляной после восьми вечера тарелки не летают, корабли уходят подальше.
Мужики по моей команде побежали бодро, но тубусы гранатомётов за спиной не прыгали. Я удвоил внимание.
Чёрт их знает, что гугонские пилоты делают в темноте. С воздуха патрулируют участки местности, как мы на машинах, кого-то выслеживают? А может, экипажи добывают что-то нужное инопланетянам? Полчаса назад два НЛО ненадолго поднялись над вокзалом, ровно в том месте, на которое мне указывал Залётин, они словно осмотрелись по-быстрому и тут же скрылись за ажурным зданием станции.
Скоро начнут подтягиваться собравшиеся на Красной Поляне группы. Я знаю, что часть экипажей тихо пройдёт по узенькой улочке Берёзовой, которая проходит прямо под крутым лесистым склоном. В контрольное время состоится перекличка, и всё замрет до утра, кеогда в эфире прозвучит команда Залётина «Вперёд!». Утро — самое удобное время для начала атаки, именно тогда к вокзалу начнут слетаться закончившие ночную работу НЛО с уставшими экипажами из жутковатых неземных существ, которые не очень любят дневной свет… Им бы поспать, сладко сопя по-гугонскому, отдохнуть хорошенько. А тут мы, здрастьте, сволочи!
Рейд прошёл без происшествий, ребята вернулись быстро и с хорошим уловом, так что поздний вечер застал группу почти пирующей.
— Командир, марципанов не нашёл, — доложил Данька и едко добавил. — Кто бы из вас мне ещё объяснил, что это такое, и с чем его едят.
— Так ты и не спрашивал, — парировал его выпад напарник, — сразу улетел в секцию сладостей, только его и видели.
— Всё спокойно? — дежурно поинтересовался я.
— Тишина гробовая, как перед бурей, — быстро отозвался Юлий. Через миг он понял, что сказал, покачал головой и повторил уже другими тоном: — Перед бурей…
Работали в темноте, лишь в небольшом коридорчике отеля горел светодиодный фонарь. Там же на газовой плите парил чайник, рядом на подставке, словно мы собирались сберечь ковровое покрытие, остывало вкусно пахнувшее варево из рожков и говяжьей тушёнки, что-то типа макарон по-флотски. Всего лишь полчаса прошло за готовкой, как на посёлок свалилась темнота, в ход пошли тепловизоры. Вокруг царила какая-то священная тишина горной ночи, издали сопровождаемая легким и ровным гулом сходящих с подмытых дождями склонов осыпей и шелестом невесть где стекающих горных потоков.
Включив загодя принесённую из пикапа большую радиостанцию, я попробовал найти группы, вдруг кто-то уже прибыл.
Пш-ш…
— Я пятый, контроль. Общий вызов. Контроль расстановки, ответьте.
Проверил запасной диапазон. Никто не откликался, рано. Что осталось сделать? Установить график ночных дежурств. И можно будет немного отдохнуть. Нервно, всё же.
И страшновато, если честно.
Разбудил меня Данька.
— Командир, подъём!
Налобный фонарь светил мне в лицо маскировочным красным фотодиодом, и я поднял руку, недовольно прикрывая глаза.
— Убери, слышу. Что случилось?
— Связь появилась, взял паузу, пошёл за тобой.
— Кто объявился? — чуть помолчав, просипел я, пытаясь рывком прогнать сонливость, — глубоко провалился, пацан сдернул меня с глубокой фазы сна. Глотнуть бы чего, горло пересохло.
Он что, плечами пожал?
— Фляжку держи, — понял проблему Данька. — Через четыре минуты он снова выйдет в эфир.
— Что, не из наших?
— Мужик какой-то левый. В открытом канале светится.
Все наши группы работают в эфире со скремблерами, то есть с шифрованием.
— Хрена себе, новости… Откуда он тут взялся, такой загадочный? — встревожился я, уже оправляя куртку и прихватывая карабин.
— Сам в шоке, — бросил Манченко на ходу. — Я контролить начал, всё по расписанию, наши не объявлялись, а этот вылез, прикинь!
На лоджии, где в углу стояла радиостанция, под еле видимыми, призрачными звездами холодной высокогорной ночи было всё так же темно и тихо.
И вдруг среди этой тишины, как мне показалось, совсем близко от стоящего чуть выше большого коттеджного комплекса раздался протяжный, странный и жутковатый звук, больше всего напоминающий низкий надрывный вой или протяжный низкий стон с раскатами в конце. Нет, это слишком агрессивно для стона, как-то зло, вызывающе звучит. Словно вдали кто-то, предварительно закинувшись весёлыми таблетками, настраивал синтезатор, подключенный к хорошему усилителю. Но это был звук живого существа.
— Мама родная, что это было? — прошептал Данька, трясущимися руками поднимая тепловизор.
Хорошо, что я слышал такое и раньше, так ведь и обделаться можно.
— Не очкуй, брат, это олень дурит. Осенний рёв крупного быка, ежегодная брачная песнь изголодавшегося по самочке самца.
— Во, бычара даёт… Он что, прямо по улице ходит?
— Ну, кроме него, похоже, ходить некому.
Помолчали.
Минут через пять этот же рёв снова пролетел над черепичными крышами коттеджей, и почти сразу со стороны Мзымты ему бархатисто ответил другой претендент. В этой короткой перекличке удивительно соединялись страсть и жажда свирепой схватки, вся мощь зудящих рогов с попытками выказать будущую нежность…
— Сейчас навстречу пойдут.
— Невозможно работать, — как-то совсем по-взрослому выдохнул Данила.
— Возможно! — резко оборвал я всю эту романтику. — Он обозначился?
— Кто? А… Сначала спросил, нет ли рядом Залётина, потом упомянул моего отца!
— Я спрашиваю, представился он, или нет? Очнись!
— Сейчас… Ульянов его фамилия. Да, Владимир Ульянов. Как Ленин.
