Жуков мотнул головой:
– Я не верю ни одному вашему слову.
– И правильно. Зачем верить словам? А урок ты усвоил, молодец. – Первый взял со стола пульт, на стене-экране запустилось видео: Владлен Жуков, значительно моложе, чем перед смертью, разговаривает с человеком, одетым точь-в-точь как иностранец из фильма. Этот человек что-то протягивает отцу. Озираясь по сторонам, отец берет пакет и прячет во внутренний карман пиджака, после чего садится в электромобиль и уезжает.
– Монтаж, – фыркнул Иван. – Любой пацан из гетто такое на раз-два-три сделает.
Жаль, следующее видео монтажом назвать нельзя было.
Качество картинки оставляло желать лучшего – снято слабенькой камерой. Иван и Лали обнимаются на крыше небоскреба, а потом Иван сбрасывает охранника вниз.
– Еще?
Кивок в ответ.
Картинка: Иван в трудовом лагере, в лаборатории. Илья Степанович говорит, чтобы он никому не верил. «И вам не верить?» – «Мне – в первую очередь». Снято, похоже с полки, на которой лежал взрыватель.
Да уж, усвоил урок, это верно. Жуков смят в лепешку, раздавлен. За ним постоянно следили. Первый знал о каждом его шаге.
– Но как же мой отец? – Лали поднялась, вытерла слезы – Он-то умер по-настоящему?
– Извини, девочка моя, – Первый развел руками, – но Гургенчик слишком уж ценил свою жизнь, помешался просто на личной безопасности. С фантазией был человек. Вот она-то его и сгубила – слишком уж хорошо представил он свою смерть от этого, как его, взрывателя. – Первый перевел взгляд на Ивана. – Ну ладно Бадоев, но ты-то, Ваня, ты же человек новой формации. Ты-то на что надеялся? Ты же знаешь с детства: в этой стране все и вся отслеживается: камеры, микрофоны, внедренные агенты… Тотальный контроль, Ваня! На компьютере твоем установлены только разрешенные программы. Каждый клик – нам сигнал. Мы знаем, какой предмет тебя интересует больше, чему ты уделяешь свободное время, какую порнуху предпочитаешь… Кстати, девочка моя, не переживай, Ваню возбуждают исключительно темноволосые стройные дамы.
Лали скривилась, Жуков покраснел.
– Ты пальцем пошевелил, а я знаю. Движение сопротивления? Смешно! Подполье создал я – для выявления и контроля глупцов вроде тебя, Иванушка-дурачок. Я создал систему, которую нельзя уничтожить извне. Союз вечен. И скоро станем вечны мы, его управители, и никто и ничто не сможет поколебать основы нашей империи! Вся твоя жизнь, Ваня, – это мое шоу. Я продюсер того, что с тобой случилось. Я – твой режиссер. Думаешь, кто стер твои данные из всех баз? Я. Просто дал тебе маленькую фору.
Первый замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
А насладиться действительно было чем.
Жить – быть актером чужой постановки – не хотелось.
Взрыватель, наномины, ради которых погиб отец, – бутафория и фикция? Несомненно. Все страдания семьи Жуковых – не более чем реалити-шоу, созданное и снятое для одного-единственного зрителя – Первого. А в главной роли – Иван, фотогеничная марионетка.
– Но ведь меня в любой момент могли убить? – выдавил он.
– И шоу закончилось бы. – Первый продемонстрировал великолепные зубы. – Думаешь, ты единственный талант? Отбор идет постоянно. Побеждает сильнейший, остальным не место в эфире.
Захотелось свернуть Первому шею, вышибить из башки дерьмо, да все что угодно, только бы не видеть больше никогда этой гнусной рожи.
Словно прочитав его мысли, в кабинет вошли здоровенные киборги. Трое. Вооружены. Лица спрятаны под забралами шлемов.
– Я доволен тобой, Ваня. И повеселил своими похождениями да наивной простотой, и понравилось, как решал проблемы. Мне нужны люди, способные на поступки. В Совете министров появилась вакансия… – Первый кивнул на труп Бадоева. – А ты не словом, но делом доказал, что тебе небезразлична судьба державы. Ты знаешь о проблемах восстанавливаемых ресурсов изнутри, непосредственно. Тебе и карты в руки! Считаешь, стране нужны реформы? Подготовь пакет документов, мы рассмотрим его на заседании Совета министров недельки через две, если успеешь. Чтобы изменить мир, необязательно становиться террористом.
Лали подошла к Ивану. Общий враг их снова сблизил.
Голова кружилась от бессильной ярости.
– Я понимаю, это серьезное решение. Предложение надо обдумать. Ответ дашь завтра, а сейчас я приглашаю тебя и твою подругу к гостям. Кстати, девочка моя, для тебя мы тоже подберем министерский портфель. Отец ведь многому тебя научил… Чего стои́те? Идите, развлекайтесь!
Киборги сопроводили их в зал. Для этого пришлось спуститься по мраморной лестнице и пройти под бархатными портьерами. Оставалось спуститься еще на один пролет и… Лучи прожекторов ударили по глазам. Иван зажмурился, Лали чуть отвернулась.
Они встали на возвышении, глядя на собрание сверху.
– Ванька, как ты?
– Лучше всех, любимая, только вот никто не завидует.
Явление террориста номер один – лысого, с татуировкой на черепе – произвело фурор. Кто-то вскрикнул, подняв перед собой руки и отвернувшись. Пяток уж очень впечатлительных особ упали без чувств. Разбился бокал с шампанским, следом грохнулся целый поднос. Оркестр замолчал. Все собравшиеся в зале глядели на Жукова и Лали, державшую его под руку. Стало тихо-тихо.
И тем громче и отчетливее прозвучал радостный вопль Первого, выскочившего из-за спин парочки:
– Коллеги! Прекрасные дамы! Вы думаете, что знаете этих детей?! Вот вы думаете, перед вами Иван Жуков, отпрыск небезызвестного министра Жукова, а рядом с ним Лали Бадоева, дочь нашего любимого Гургенчика? Это несомненно так. Но все же вы ошибаетесь! Разрешите представить вам двух самых заклятых врагов Союза! Тех, кто мечтает свергнуть наш режим и перевернуть страну вверх тормашками! – Первый сделал паузу.
На лицах министров, их жен и детей, замов и даже официантов проявилась смесь страха и ненависти. Послышались возмущенные выкрики, призывы уничтожить эту мразь.
Первый поднял руку – и толпа, почти такая же, как в трудовом лагере, только лучше одетая, вмиг замерла, утихла.
– Они – новое поколение революционеров! Они не знают пощады, они не заплыли жиром и готовы действовать! Они – наше будущее! Встречайте кандидатов на вакантные министерские кресла! Иван Жуков! Лали Бадоева!
Последовало всеобщее неловкое молчание. А потом кто-то хлопнул в ладоши, кто-то подхватил… Секунда, две – и толпа разразилась аплодисментами.
Киборги отступили за портьеры.
– Ну же, спускайтесь! Вас ждут! – Первый подтолкнул парочку вниз.
А к ним уже спешили знакомые с детства люди. Старички Сидоровичи сердечно благодарили Ивана за то, что присмотрел за их терьером. Министр здравоохранения, которого, небось, кондрашка хватила, когда он узнал, кому поручил квартиру и пса, заявил, что на новом посту Ивану как молодому специалисту поначалу зарплату скромную назначат, но он лично поговорит с министром финансов, чтобы тот не скупился. Его в этом горячо поддержал министр союзного труда и социальных вопросов – он, все знали об этом, постоянно боролся с Сидоровичем за сферы влияния. Министр морского флота радостно пророкотал, что рад, очень рад, и, сдвинув на затылок адмиральскую фуражку, протянул для рукопожатия широкую лапищу, на тыльной стороне которой зеленел в густых волосах перевитый цепью якорь. Представитель Министерства общественного питания, курировавший матрикаторное хозяйство, пообещал прислать пуд свежеотпечатанного свиного ошейка. Но тут вмешался зам. по сельскому хозяйству, похожий на дикого кабана и пахнущий соответственно, и велел выкинуть суррогат на помойку, ибо негоже новому министру кушать что ни попадя, он лично привезет натурального клонированного мяса.
