— Ну а сейчас?
— А сейчас… сейчас все совсем наоборот… Что тут сказать? Ведь женщина — это центр. Понимаешь? Мужчина — всего лишь двигатель, а женщина — сама ось движения. Все смотрят на нее, говорят о ней, думают о ней и, выражаясь прямо, хотят ее, вожделеют… А значит, никого не нужно заваливать, стоит лишь мигнуть, и всякий упадет к твоим ногам сам! И не нужно ничего доказывать — все доказательства меркнут пред мановением твоих трепещущих ресниц. И ничего не нужно брать самой. Лишь намекни — и тебе принесут. Это неописуемо, понимаешь? Это другая концепция мироздания, другая философия бытия! И черт его знает, какая правильней.
Саймон смутился.
— Э, мой друг-демиург, — выдавил наконец он, — а ты точно будешь это тело обратно на мужское менять? Что с ориентацией, брат?
— Саймон, ты дурак.
— Да ладно, шучу.
В этот момент их прервали рукоплескания. Дефиле началось. Сверкая искрящейся кожей глубоких декольте, открытых рук и обнаженных плеч, на ворс помоста выступили агнатки. Ноги, чуть скрытые в роскошных и длинных вечерних платьях, замелькали под разлетающейся от стремительных движений тканью.
Защелкали вспышками фотографы, завертелись, ловя момент, операторы телекамер. Некоторое время Гордиан Оливиан Рэкс смотрел на это действо почти без эмоций, ибо те чувства, которые он испытал, впервые увидев искусственную красоту агнатки (то была Мерелин почти шесть месяцев назад), слишком давно не поддерживались бурлением тестостерона в крови и приятной тяжестью в области налитого расплавленной сталью паха. И поэтому он смотрел на пролетающих мимо девиц-пантер и девиц-колибри в развевающихся фантастических платьях с разборчивым интересом, но без восторгов, характерных для большей, по-настоящему «мужской» части зала.
Но вот несколько партий минуло, и на помост вышла…
Мерелин!!
За ней одна за другой проследовали Роксана, Лилит и, конечно, старая сучка Эффи с копной смоли над хорошеньким, точеным лицом.
— Неужели это… — прошептал Гор, поперхнувшись воздухом, — неужели…
— Нет, это не твой прайд, приятель, — усмехнулся Рукс и постучал товарища по плечу. — Перед тобой всего лишь его точная копия. Клоны, конечно. Но они ничем не отличаются от «твоих», ни внешностью, ни кодом ДНК. Разве что только памятью до того момента, как вы очнулись в адаптационной камере… Удивлен?
— Да не то чтобы. В принципе где-то подсознательно я знал, что во вселенной множество школ, и секс-агнатки могут клонироваться множество раз. Но что увижу своих дорогих «подружек» так скоро и так вот близко…
— Хорошо. Собственно это и есть ответ на твой вопрос, заданный недавно… Ты спрашивал, о каком обещании твердил наш господь, разговаривая с тобой на космодроме Пестика Розы? Ну вот, он говорил об этом. Если не ошибаюсь, то по завершении операции ты, вернее — Кэти, просил его предоставить свободу твоим подругам. Вот сам их и выкупай, если еще осталось желание… А оно осталось, кстати?
— Ах, вот о чем речь… — вспомнил грозный Гор и пожал хрупкими плечами. — Как тебе сказать, желание сделать подруг по прайду, конечно, осталось. Правда, слишком ярки воспоминания о том, как я убивал их своими руками… Если помнишь, мы не слишком-то поладили в последний раз.
— Помню. Но, между прочим, это еще не все. Будь внимателен, этого нельзя пропустить. Сейчас выйдет лидер показа, отобранный из всех прайдов школы. Агнатка, признанная лучшей на курсе по успеваемости и внешним данным. Итак, внимание, смотри!
Они выждали несколько секунд, и под рукоплескания других агнаток на помост вышла… на помост вышел…
Сам Гордиан Рэкс!
Воскрешенный бог замер на своем месте в позе чугунной статуи…
По подиуму, гордо смотря вперед, выступал он сам. Точнее — абсолютная копия Катрины Беты 19–725. Тоже клон? Ну разумеется. Тот же код ДНК, а значит — тот же наклон головы, и водопад роскошных волос, и игривый взгляд томных голубых глаз, и… вообще все! Точная копия с оригинала. Впрочем, кого из них считать оригиналом, надо еще подумать.
— А скажи-ка мне, Саймон, — спросил экс-кавалерист и экс-бог внезапно упавшим голосом, — а это существо… этот клон, — черт, язык не поворачивается назвать его Катриной! — он такой же, как я, только внешне? Или внутри, я имею в виду — в голове, он тоже… он тоже, как я?
— А ты как думаешь? При клонировании прогов по каталогу матрица неизменно следует за телом. Один раз тебя выбрали из библиотеки программных миров и присвоили твою память определенному телу. Затем присвоили индивидуальный номер и внесли в каталог. В последствии, возможно, это тело и эта матрица будут использованы для создания другого агната, но тот уже будет иметь и другой индивидуальный номер в каталоге. Так что… если экземпляр назван Катрина Бета «каталожный номер такой то», то и память, и внешность у всех Катрин Бета будет совпадать.
— Значит это и есть я… Но не сбежавший из школы, не ставший тшеди, не… Это я, но оставшийся в шкуре шлюхи?!
— А чему ты удивлен? Ты разве не знал, что для изготовления тшеди используется партия ровно в пять миллионов клонов? Что инициация сверхъестественного дара доступна только одному — двум экземплярам из пятимиллионной массы? Я ведь рассказывал тебе. Да и вообще это не секрет… Габриэль всегда оставался весьма систематичен при создании своих тшеди и создавал для отбора экстрасенсов ровные пятимиллионные партии. Ты всего лишь один из них, везунчик, гусеница, которая одна из огромного числа точных копий смогла превратиться в бабочку, раскрыть в себе дар…
Схватившись за голову, Гордиан уткнулся глазами в пол… Голова его закружилась, и только чудом, вцепившись в ручки своего кресла, он смог усидеть и не рухнуть вниз.
Тем временем действие развивалось. Постепенно дефиле подошло к концу, участвовавшие в нем красавицы-агнатки выстроились рядком на краю подиума, лучезарно улыбаясь рядами жемчужно-белых зубов, а перед ними, чуть ниже, за красочной, обитой тканью кафедрой появился толстый человек (когнат, разумеется), с молоточком в руках.
— Господа, — возопил он тонким, противным голосом бесполого кастрата, — мы только что отдали должное восхитительной красоте наших воспитанниц и сейчас, как и предусмотрено доброй традицией агнатских школ, переходим к самому главному. Да, господа, к аукциону! Наш мир спасет красота, говорят мудрецы, так давайте же не жалеть на нее денег!
И — началось. Одна за другой девушки с номерками выходили в центр подиума и, застыв статуями в эффектных позах, сбрасывали с себя одежду, оставаясь в одной обуви и освещая сутенерское шоу лучезарными улыбками. Глядя на совершенные, гладкие, как поверхность крема, тела, усыпанные драгоценностями и бижутерией, участники действа вскакивали со своих мест и, потрясая карточками, выкрикивали цены.
