— Просто лежи! — шипит она. Ее вес уходит с моего тела, и я остаюсь одна.
«Просто лежи? — думаю я. — Что? Что происходит?»
Мои глаза закрываются, ограждая меня от этого противоречивого мира, а я пытаюсь разобраться в ситуации.
Я могу думать только о Джоанне, пихающей Вайрис на берег.
— Просто лежи, а? — Но она не нападала на Вайрис, не так. И, в конце концов, я не Вайрис. Я не Гайка. — Просто лежи, а? — Эхо в моей голове.
Приближаются шаги. Две пары. Тяжелые, не пытающиеся скрывать свое местонахождение.
Голос Брута.
— Она хороша настолько, насколько мертва. Пошли, Энобария.
Ноги уходят в ночь.
Я? Я теряю сознание и тут же возвращаюсь, ища ответ. Действительно ли я хороша настолько, насколько мертва? Я нахожусь не в том положении, чтобы спорить. На самом деле даже рационально мыслить сложно. Это все, что я знаю. Джоанна напала на меня. Ударив меня цилиндром по голове. Порезала мою руку, вероятно, нанеся непоправимый ущерб венам и артериям, а затем Брут и Энобария появились прежде, чем она успела прикончить меня.
Союз окончен. У Финника и Джоанны скорее всего было соглашение избавиться от нас сегодня вечером. Я знала, что нам следовало уйти сегодня утром. Я не знаю, что насчет Бити. Но я, определенно, объект нападения, как и Пит.
Пит! Мои глаза в панике распахиваются. Пит ждет у дерева, ни о чем не подозревающий и неохраняемый. Может быть, Финник уже убил его.
— Нет, — шепчу я. Провод был обрезан профи и недалеко. Финник, Бити и Пит не могут знать, что ту произошло. Они могут только задаваться вопросом, что пошло не так, если провод внезапно перестал быть натянутым или его конец вообще вернулся обратно. Это не могло быть само по себе сигналом к убийству. Конечно, Джоанна сама решила, что это подходящее время, чтобы покончить с нами. Убить меня. Сбежать от профи. А затем ввести Финника в бой так скоро, насколько это вообще возможно.
Я не знаю. Я не знаю. Я только знаю, что я должна вернуться к Питу и спасти его. Это желание заполняет каждую клеточку моего тела, и я принимаю сидячее положение и, держась за дерево, поднимаюсь на ноги. Повезло, что мне есть, за что держаться, потому что джунгли раскачиваются из стороны в сторону. Без всякого предупреждения я наклоняюсь вперед, и меня рвет морепродуктами, пока не остается ни одной устрицы в моем теле. Дрожащая и покрытая потом, я оцениваю свое физическое состояние.
Когда я поднимаю свою поврежденную руку, кровь брызгает мне в лицо, и окружающий мир делает еще один тревожный сдвиг. Я зажмуриваюсь и хватаюсь за дерево, пока вещи немного не стабилизируются. Тогда я делаю несколько неуверенных шагов в сторону соседнего дерева и отрываю мох, не пытаясь больше исследовать свою руку, я крепко перевязываю ее. Лучше. Определенно, лучше не видеть этого. Затем я позволяю свой руке попробовать прикоснуться к ране на голове. Огромная шишка, но не слишком много крови. Очевидно, у меня есть внутренние повреждения, но мне не грозит опасность истечь кровью до смерти. По крайней мере, не через голову.
Я вытираю свои ладони мхом и беру трясущейся левой рукой, которая повреждена, свой лук. Кладу стрелу на тетиву. Заставляю ноги передвигаться вверх по склону.
Пит. Мое последнее желание. Мое обещание. Спасти его. Мое сердце немного подскакивает, когда я понимаю, что он должен быть жив, потому что никакая пушка не стреляла. Возможно, Джоанна действовала одна, зная, что Финник примкнет к ней, когда ее намерения будут предельно ясны. Хотя трудно понять, что там у них происходит. Я вспоминаю, как он обратился к ней за поддержкой, когда мы решали насчет ловушки Бити. У них должен быть более глубокий союз, основанный на годах дружбы, и кто, знает на чем еще? Поэтому, раз Джоанна напала на меня, я больше не должна доверять Финнику.
Я осознаю это за пару секунд до того, как слышу, что кто-то бежит по склону ко мне. Ни Пит, ни Бити не могут перемещаться в таком темпе. Я ныряю за завесу из лиан, скрывающую меня как раз вовремя. Финник пролетает мимо, перепрыгивая через заросли, словно олень, его кожа темная от лекарства. Он скоро достигает места, где на меня напали, замечая кровь.
— Джоанна! Китнисс! — зовет он.
Я прячусь, пока он не уходит в направлении, которое взяли профи и Джоанна.
Я двигаюсь так быстро, как только могу, не заставляя мир вертеться. Моя голова пульсирует от быстрых ударов сердца. Насекомые, вероятно, возбужденные от запаха крови, усиливают свое щелканье, пока оно не превращается в непрерывный рев. Нет, подождите. Может, это у меня в ушах звенит от удара? Пока насекомые не замолкнут, узнать будет невозможно. Но когда затихнут насекомые, начнется молния. Я должна двигаться быстрее. Я должна добраться до Пита.
Выстрел пушки останавливает меня ненадолго. Кто-то умер. Я знаю, что со всеми бегающими вокруг, вооруженными и испуганными, это мог быть любой. Но кто бы то ни был, я понимаю, что смерть не зависит ни от кого здесь, в ночи. Люди будут сначала убивать, а уже потом задаваться вопросом о намерениях убитого. Я заставляю себя бежать.
Что-то ловит мои ноги, и я растягиваюсь на земле. Я чувствую, как это что-то обертывает меня, переплетая острыми волокнами. Сеть! Это, должно быть, одна из причудливых сетей Финника, помещенных, чтобы поймать меня в ловушку, а он сам где-то рядом, поджидает с трезубцем. Я пытаюсь вывернуться, но сеть лишь больше запутывается вокруг меня. А затем я мельком вижу это в лунном свете. В замешательстве я поднимаю свою руку и обнаруживая, что она запутана в мерцающих золотых нитях. Это не сеть Финника, это провод Бити. Я аккуратно поднимаюсь на ноги и вижу, что запнулась об обрезанный конец, который направлялся обратно к дереву молний. Медленно я отцепляю от себя провод и продолжаю подъем.
Хорошая новость: я на верном пути и не столь дезориентирована раной на голове, чтобы потерять чувство направления. Плохая новость: провод напомнил мне о приближающихся ударах молнии. Я все еще могу слышать насекомых, но не начинают ли они затихать?
Я держу провод в нескольких футах слева от себя в качестве гида, пока бегу, но стараюсь не касаться его. Если те насекомые исчезнут, а молния ударит в первое дерево, то энергия пойдет вниз, и все, кто каким-либо образом контактируют с проводом, погибнут.
Дерево плывет у меня перед глазами, его ствол украшен золотом. Я замедляюсь, пытаясь двигаться с некоторой хитростью, но на самом деле то, что я все еще в вертикальном положении, уже большая удача. Я ищу признаки остальных. Никого. Никого здесь нет.
— Пит? — зову я тихонько. — Пит?
Я слышу тихий стон в ответ, я бросаюсь на звук и нахожу фигуру, лежащую чуть выше на земле.
