вышли в офицеры при Иворе, по большей части продолжали относиться к нему с почтением. Но они понимали, что вскоре получат золотые кольца вместо серебряных и поменяют статус. Вальх со своим мнением, что Гарру просто везло, пришёлся ко двору команде эсминца. Его убеждение быстро передалось и укоренилось среди прибывших офицеров. Им было комфортно не признавать за выходцем из низов особых заслуг, во всяком случае нивелировать их. Те флотские, что вернулись из плена Марбаса, по большей части присоединились к команде эсминца, а офицеры-эмигранты разделили симпатии примерно поровну.
Всё это вызывало у Ивора тревогу. По его мнению политическим партиям было не место на флоте. И если офицеры ещё могли как-то сосуществовать в силу традиции и умения держать себя в руках, то среди нижних чинов началось настоящее брожение. В некотором смысле это раскололо не только флотский корпус, но и всё общество. Получалась опасная смесь, как окислитель и горючее в ракетном двигателе. Поднеси только огонь и энергия выйдет из под контроля. Энергия способная разнести королевство. Но она же могла послужить во благо. Если уметь ей пользоваться. Соперничество не обязательно должно приводить к драке.
Нижним чинам столь прагматичный подход оказался чуждым. Они устроили стычку без лишних предисловий. Возможно просто искали повод, чтобы спустить пар, и разногласия между «пустотниками» и «вояками», как прозвали представителей двух лагерей, легли на хорошую почву.
Поздним вечером Ивора вытащил из постели в «Короне» вызов от Ника Тавиани.
— Не хочу вас расстраивать, сэр, — сказал Ник. — Но похоже наши сцепились с сигридцами в кабаке на Гаммель Бро.
Ивор быстро оделся, взял роборикшу и прибыл на место уже через десять минут. Драка всё ещё продолжалась. Он издали услышал крики, а подъехав ближе увидел и саму драку. Стенка на стенку.
— «Сигрид»! Вперед! — кричала одна часть толпы.
— «Нибелунг»! Вперед! — кричала другая. — Десперта ферро![Пробудись железо — каталонский боевой клич]
— Банзай! — неслось в ответ.
На флоте служили люди разных культур, выходцы с разных планет. Они накручивали товарищей боевыми криками и пытались вывести из равновесия противника оскорблениями.
Затем Ивор увидел, как две стенки сошлись и несколько минут от души мутузили друг друга. После чего на некоторое время схватка затихала. Матросы отступали каждый к своей стороне, оттаскивали раненных, ставили их на ноги и поливали раны алкоголем из бутылок.
Городская полиция оцепила кабак и прилегающую территорию, но не вмешивалась. Никому не хотелось попасть под горячую руку двух враждующих группировок. Да и вообще, разнимать флотских не дело городских властей, у военных есть своя полиция для подобных случаев.
Военная полиция, однако, тоже не спешила разнимать драчунов. Эту роль выполняло особое отделение морской пехоты, большинство бойцов, которого, раньше служили на рейдере. А поскольку матросы с «Нибелунга» одерживали верх, парни решили подождать. Их командир не настаивал, видимо рассудив, что матросам нужно дать время отдубасить хорошенько друг друга, тогда и его подчиненным достанется меньше и угомонить драчунов будет легче.
Так и произошло. Когда очередная волна насилия спала, матросов в разорванной униформе, с кровоподтеками начали выводить из кабака и вылавливать по соседним переулкам. Парами и по одному их сортировали по принадлежности кораблям, а потом выстраивали вдоль каменной стены.
Ивор увидел своего бывшего капитана. Тот посмотрел на него с неприязнью.
— Видите что вы наделали, Гарру.
На мгновение кровь в Иворе вскипела. Вот так обвинять его и его людей в очевидно обоюдной драке? Он уже начал отвыкать от высокомерия аристократов. Немалых трудов стоило добиться уважения. И вот прежние проблемы вернулись вместе с эсминцем. Обидно.
— Я вижу только, что матросы подрались, сэр, — спокойно ответил он.
Лосано не стал развивать тему, но отвернулся и больше на бывшего подчиненного не смотрел.
Настроение у Ивора испортилось окончательно. Он решил не возвращаться в «Корону» (казна все еще оплачивала апартаменты), а отправился в Соппель.
* * *
Маскариль нашел его в баре «Силвертон».
— Я принес вам приглашение на коронацию, мой друг, — сказал королевский шут и протянул конверт с золотым тиснением. — Она состоится через восемь дней.
— Это большая честь, — сказал Ивор. — Мне так полагается ответить?
— Неважно, — отмахнулся Маскариль. — Мне поручили разносить приглашения поскольку остров Вери или Жертвоприношений, как вы его называете, формально принадлежит мне. Считайте, что я просто разносчик, посыльный. А посыльному наплевать на условности.
— Тогда выпейте со мной, — предложил Ивор.
— С удовольствием, — сказал шут, продолжая стоять. — Тем более, что помимо этой скучной обязанности, у меня к вам, дружище, имеется частный разговор, можно сказать интимный, но имеющий касательство до государства и государя.
— Очень кудряво, — сказал Ивор. — Вы всё же садитесь, милорд, не стесняйтесь.
Маскариль сперва отправился к стойке и взял бутылку тёмного вина с парой бокалов, а уж потом уселся в кресло.
— Жизнь должна приносить удовольствие и иметь смысл, — сказал Маскариль, разливая вино, после чего подвинул один бокал ближе к Ивору. — Если с формулировкой удовольствия проблем обычно не возникает, пусть у каждого свой набор этих понятий, то со смыслом жизни философы носятся уже много веков.
Сказав это он с удовольствием выпил.
— К чему вы клоните, милорд?
Ивор ради приличия пригубил вино. Но сейчас ему хотелось чего-нибудь покрепче и он прикидывал, куда лучше отправиться посреди ночи, если выпьет лишнего.
— Долг перед королем или государством есть один из распространенных заменителей смысла жизни, — продолжил мысль Маскариль. — Но ведь вас привлекает флот как таковой, а не служение королю или государству, я прав?
— В некотором роде, — согласился Ивор. — С другой стороны, какой смысл во флоте, если не служение королю или государству, или, скажем, политической идее?
— Верно. Я ведь не просто так спросил. Мы живём в эпоху перемен. В интересное время, как говорили ваши китайцы.
— Это так.
— Понимаете в чем дело, дружище… раньше, ну скажем в средние века, стремление принадлежать к благородному сословию не подвергалось сомнению. Богатые торговцы выдавали дочерей за дворян, чтобы только проскочить в игольное ушко возможностей. Безродные поступали на службу в армию или на флот, чтобы сделать карьеру и заслужить желанное право носить шпагу. Но теперь это не является фетишем.
— Всё же не понимаю, к чему вы клоните?
— Вот именно. Не понимаете. А в средние века сразу бы поняли. Я всё о том же, о долге перед королём, который заменяет военным и аристократам смысл жизни. Если бы в давние времена король посвятил кого-то в рыцари, возвёл в дворянское достоинство, у того человека и мысли бы не возникло отказаться, ведь так?
— Наверное, — кивнул Ивор. — Не приходилось тогда жить, знаете ли…
— Ха-ха, да. Но в наше время, отказ может вполне последовать.
