Теперь он перенес-опустил уменьшенную пленницу в пустую пол-литровую банку. Акиньшин был зол. Девчонка не поняла, не захотела понять, в чьей власти очутилась, и потому требовала наказания. Это оказалось очень увлекательным занятием.
Акиньшин с интересом понаблюдал, как вновь пришедшая в сознание артистка, металась по дну стеклянной банки, отчаянно молотила кулаками в прозрачные стены, что-то неслышно для него кричала… Он подождал, пока Танечка обессилит в тщетных попытках понять, что происходит. А потом через трубочку для питья коктейлей стал потихоньку наполнять банку водой. Дно банки было слегка выпуклым, и вода сначала заполнила ее края, потом стала подбираться к центру, куда в ужасе убежала маленькая голая девушка. Акиньшин не торопился. Медленно прибывающая вода, дошла девушке до колен, подом до пояса. Она смотрела вверх и что-то кричала, а он, дождавшись, когда Танечка разрыдается, включил кнопку приемлемо-преобразующего луча, перенес ее на диван и увеличил во второй раз.
– Только что ты была вот здесь, – Акиньшин поднес к лицу открывшей глаза девушки пол-литровую банку, на дне которой плескалась вода. – Если опять начнешь выпендриваться, то попадешь в баночку еще раз, только воды в ней будет побольше. Ты плаваешь хорошо?
Она растеряно заморгала, не понимая смысла вопроса, не зная, что отвечать, но Акиньшину, на самом деле, было все равно, умеет ли Танечка плавать. От нее требовалось другое.
– Пойми, ты в моей полной власти, – Акиньшин показал незнакомый ей прибор. – Если я нажму вот эту кнопку, ты сразу уменьшишься, станешь во-от такусенькой. Я уменьшал тебя уже два раза – там, в Доме Кино, и здесь, после того, как ты бросилась в меня бутербродами. Если будешь плохо себя вести, я уменьшу тебя в третий раз и если захочу, раздавлю пальцем, словно букашку. Понимаешь?
Танечка не понимала, Танечка боялась, ее трясло от страха.
– Все будет хорошо, если ты сейчас подчинишься и сделаешь то, что я хочу. Ты понимаешь?
Танечка не понимала, но подчинилась и позволила овладеть собой. Слишком велико было пережитое потрясение, да и сил сопротивляться у восходящей звезды киноэкрана не осталось.
Молодая красивая девушка, артистка, о которой мечтали тысячи зрителей, действительно оказалась во власти Максима Акиньшина, и он воспользовался этой властью в полной мере. Правда, настоящего удовольствия от обладания пусть и живой, но безвольной куклой, не получил. Но важно было другое – Акиньшин добился цели и почувствовал себя едва ли не всемогущим.
Едва ли… На следующее же утро это «едва ли» заявило о себе со всей жестокостью.
Перед сном он вновь уменьшил Танечку и переместил на дно той самой банки. Он честно собирался отпустить ночную пленницу. Узнать ее домашний адрес, в уменьшенном виде доставить до подъезда или до двери в квартиру и там, обратно преобразовав, ретироваться. Пусть живет и снимается в кино, а случившееся воспринимает, как сон. Ведь не станет же она рассказывать всем подряд небылицы о том, как ее уменьшали и увеличивали. А он будет ходить на фильмы с ее участием и если вдруг сильно того пожелает, выберет момент и вновь направит на полюбившуюся артистку выборочный преобразователь…
Акиньшин проснулся от комариного жужжания над самым ухом. Машинально прихлопнул комара, увидел на ладони смазанное кровавое пятнышко и сразу вспомнил о Танечке. Она так и лежала на дне стеклянной банки, но когда он ее вытащил и обратно преобразовал, девушка не смогла прийти в сознание. Вместо пупка у нее была рана с запекшейся по краям кровью, а вот в теле крови, кажется, осталось совсем мало. Для обычного человека укус комара – ерунда; для стократно уменьшенного – мгновенная смерть. Акиньшину осталось всего лишь навести выборочный преобразователь на труп и дважды нажать зеленую кнопку, уменьшив его сначала в сто, и тут же еще в сто раз.
Эта смерть, если не считать шестипалого инопланетянина, стала четвертой на его счету, но угрызения совести Акиньшин испытал впервые, хотя фактически убил девушку не он, а кровопийца-комар. Две следующие бессонные ночи он вспоминал, как Танечка в панике металась по дну стеклянной банки, размахивая руками и открывая рот в неслышных для него криках. А потом ему приснился сон, в котором в банке вместе с артисткой оказались десятки таких же уменьшенных обнаженных женщин, и все они так же метались в панике и кричали, возможно, зовя на помощь, а возможно, проклиная того, кто с ними совершил такое. Никогда раньше Максиму Акиньшину не снились столь интересные сны, он даже пожалел, что проснулся. А потом до него дошло, что он вполне способен воплотить сон в жизнь. Но воплощать его надо без спешки, все хорошенько продумав.
Когда-то в детстве любимой игрой Акиньшина были, так называемые, пластилиновые войны. Акиньшин и его друг Артур Манаев лепили из пластилина солдатиков, из пластилина же возводили для них города и крепости, а потом сталкивали на полях сражений, используя трубки с иголками-снарядами, плюясь которыми, поражали противника.
Играть-воевать было очень интересно. Но если тогда солдатики были игрушечными, то теперь с помощью выборочного преобразователя, можно обзавестись, пусть сильно уменьшенной, зато настоящей, живой армией. И не обязательно только армией. Можно создать мини-государство и не одно, а несколько, можно сотворить целый мир! У себя в квартире – настоящий мир!
Спонтанно возникшая идея, настолько воодушевила, что Акиньшин не мог думать ни о чем другом. Отыскав ровную плоскую доску немногим больше метра в длину и немногим меньше в ширину, он начал возводить на ней макет местности. Подобранные на улице камни, превратились в горы, обычное блюдце с водой, установленное в центре макета, – в озеро; из пластилина были слеплены дома, дворцы и крепости, с проделанными в стенах окнами, но не имевшие крыш. Основное отличие от тех детских макетов состояло в том, что его окружали стены высотой примерно десять сантиметров, – расстояние, практически непреодолимое для людей размером в треть спички.
Много времени и особых усилий на создание макета не потребовалось. Да и расходы оказались мизерными – всего-то купить несколько коробок пластилина. А пока Акиньшин работал руками, его мысли крутились вокруг проблемы, каким образом, уменьшая и перенося людей в настольный мир, не покалечить их, и не оказаться в опасности быть уличенным и пойманным самому.
Все оказалось не так просто, как думалось вначале. На горьком опыте Акиньшин быстро убедился, что успешное преобразование киноартистки в Доме Кино произошло, можно сказать, случайно. И если бы Танечка в день премьеры фильма надела золотые сережки, то они могли бы оказаться смертельно опасны для артистки, уменьшенной примерно до такого же размера.
