Александр Сухов - Пламенный Путь

— Судя по тому, как ловко меня взяли, таких умников в окружении моего Владыки предостаточно.

— Ты прав, юноша, — язвительно ухмыльнулся Архонт, — благоразумные люди среди вас — самоубийц еще не перевелись.

— И кто же это, если не секрет? — как бы ненароком поинтересовался я.

— От мертвецов у меня никаких секретов, — гнусно ощерился Бен Варнава — вылитый киношный маньяк, готовящийся изнасиловать, а потом расчленить привязанную к жертвенному алтарю девицу. — О твоей готовящейся отправке в Новую Швабию, нам заранее сообщила некая Екатерина Синицына. Тем самым девица заслужила полное отпущение грехов, гарантию неприкосновенности, а в перспективе еще кое-какие материальные блага.

Вот же тварь Синицына! Никогда не любил эту блудливую стерву. И чего только в ней мужики находят? Значит, это именно она сдала меня Архонту со всеми потрохами. Индульгенцию, видите ли, отрабатывала и материальные блага. Жаль, очень жаль, знал бы, что так все обернется, задушил бы гадину без всякого сожаления.

Ну что же, получается, в данный момент я оказался крайним, мне и отдуваться за чужие ошибки. Моя песенка спета, поскольку Архонт однозначно назвал меня мертвецом. Бог даст, Князь, Митрофаныч, Андрей и все прочие наши смогут уйти туда, куда не в состоянии дотянуться костлявая ручонка Бен Варнавы и, может быть, из Межмирья отомстить Архонту и предательнице Катьке. Сейчас бы чуть-чуть магии, на один файербол. Устроил бы я здесь небольшой салют, а потом и умирать не страшно, прихватил бы с собой пару-тройку фашистских недобитков, вместе с их Фюрером.

— Итак, молодой человек, наступило время отвечать за свои грехи. И пусть ты был слепым орудием в руках негодяев, ответственность с тебя не снимается.

Едва он произнес эту фразу, молчавшая до этого толпа забурлила и сотнями голосов принялась дружно скандировать:

— Смерть! Смерть! Смерть!..

Однако легкий взмах руки Архонта мгновенно заставил утихнуть публику.

— Значит, быть посему.

Как только он это произнес, стоявшие рядом со мной двое из ларца: Эрик и Ханц рванули прочь как ошпаренные. Тут же из-под земли начали вылезать заостренные штыри пятиметровой длины, отгораживая пространство арены от Зрителей, замерших в предвкушении какого-то пока что непонятного для меня развлечения. Хотя чего уж там непонятного. Бурые пятна, однозначно указывали, какие забавы здесь в моде. Интересно, кого сейчас выпустят на арену: человека или зверя?

Через считанные мгновения мое любопытство было удовлетворено. На арену выскочил секач размером с Фольксваген Жук. Да, да, без всякого преувеличения этот боров своими габаритами ничуть не уступал некогда весьма популярному немецкому автомобилю. К тому же, перед выходом на арену его кто-то немного подранил. Не сильно, чтобы не ослабел, но достаточно чувствительно, чтобы тот видел в каждом живом существе заклятого врага.

Выскочив из темноты загона на ярко освещенное пространство, кабан замер, поводил пятачком, принюхиваясь к окружающим запахам, взрыхлил землю огромными серповидными клыками и без тени сомнения бросился в мою сторону, норовя пронзить клыками, растоптать острыми копытами, задавить всей своей невероятной массой.

«Таких кабанов не бывает», — лишь успел подумать я, и в следующий момент мне пришлось резко отпрыгнуть в сторону.

Зверь врезался в ограждение своей массивной башкой и заверещал как резаный, выражая недовольство непокладистостью наглого двуногого существа. Я же тем временем лихорадочно анализировал окружающую обстановку в поисках какой-нибудь возможности избежать схватки с разъяренным кабаном, на худой конец, какое-нибудь оружие. К сожалению, все выходы были перекрыты массивными коваными решетками, зато я заприметил в одном углу забытую кем-то из уборщиков метлу на длинном и довольно толстом древке. В два прыжка я преодолел расстояние в десяток метров и стал обладателем означенного инструмента. Ребром ладони сбил метлу с древка и примерил оружие в руке. Не ТОЗ-66 двенадцатого калибра и даже не копье со стальным наконечником, но хотя бы что-то.

Тем временем бестия успела развернуться и уже неслась на меня, повизгивая от злости. Громадина. Интересно, где они такое откопали. Может быть, это плод здешних генных инженеров или селекционеров. Немцы во все времена отличались особой любовью к свинине. Интересно, как с ними ладит в данном вопросе Архонт, который по идее не должен на дух переносить все, что касается свиней и свинины.

«Не о том думаешь, Аристарх, — укорил себя, после того как чудом избежал удара в бок острым как ятаган янычара клинком, — ищи бреши в обороне противника, иначе рано или поздно ты выдохнешься и эта бестия превратит тебя в кровавый фарш и смешает с песком и опилками».

На бегу критически осмотрел свое оружие, затем еще раз оценил габариты противника. Нет, таким прутиком этой горе мяса крепких костей и всего прочего, из чего состоят подобные твари, существенного урона не нанесешь. Единственная возможность одолеть врага — загнать древко в глаз и продавить в мозг. Можно, конечно, добраться до мозга через рот или ушное отверстие, но в глаз попасть все-таки будет намного проще.

Пока я метался по арене, народ на трибунах ревел от восторга. Похоже, другие развлечения здесь не в почете, арийцы хреновы. Поди, пари заключают, на какой минуте меня растерзает эта тварь. А вот вам с отворотом и по локоть! Аристарх Савушкин за свою жизнь еще постоит.

Отбежав как можно дальше от пыхтящей, хрюкающей и повизгивающей туши, я обернулся и замер в ожидании, тщательно рассчитывая планируемый удар, может быть последний в моей жизни.

Когда до истекающей слюнями кабаньей морды оставалось около двух метров, вместо того, чтобы уклониться в сторону, я рванул что было мочи навстречу зверю и, вложив в удар всю силу, вонзил деревянный кол ему в глаз. Удачно получилось, древко ушло в глазницу сантиметров на сорок. Кабан легко мотнул головой, и меня вознесло едва ли не выше остроконечных пик, ограждавших арену, а затем приложило спиной о жесткий пол. Опилки хоть и смягчили удар, но незначительно. Судя по ощущениям, парочку ребер я все-таки сломал, а что хуже всего, получил серьезную травму позвоночника.

Между тем раненый зверь заверещал как резаный, изо всех сил замотал головой, но от торчащего из глаза древка теперь вряд ли был способен избавиться без посторонней помощи. Вне себя от боли, кабан заметил, наконец, виновника своего ненормального состояния и, огласив амфитеатр громким боевым визгом, рванул на меня. При всем своем желании я не имел возможности вскочить на ноги и с ужасом смотрел на мчавшуюся на меня со скоростью железнодорожного экспресса многопудовую тушу.