Песчаная буря скрывала ее приближение лучше любого камуфляжа. Йота шла вперед, радуясь толчкам и рывкам, покачивающим ее тело, и шуршанию песчинок по металлической поверхности шлема, застревавших в пазах крепления анимус спекулум.
Кулексус смотрела на окружающий мир через сапфировый глаз своего оружия и пульсирование жизни воспринимала как легкий холодок на периферии мозга. Люди попадали в сектор поражения, и она незаметно следила за ними, но каждый ощущал ее внимание, даже не сознавая этого. Прохожие непроизвольно вздрагивали и плотнее кутались в плащи, защищавшие от песчаной бури, а потом ускоряли шаг, стараясь быстрее попасть в светлое и теплое помещение, где они считали себя в безопасности. Они чувствовали ее, хотя воспринимали не как человека, а как нависшую над ними зловещую тень. Дети под ее тяжелым сверкающим взглядом сразу начинали плакать, но сами не могли понять почему. Когда она проходила мимо палаток, где спали люди, она слышала, как они бормочут и стонут; она шла через их сновидения темной грозовой тучей, затемняющей сознание, а потом исчезающей за горизонтом.
Душа парии — или ее отсутствие — заставляла людей отворачиваться и отводить взгляды от тех сумрачных мест, где она проходила. Это облегчало ей задачу, и вскоре Йота вошла в святилище, никого при этом не потревожив. Она забралась на давно неиспользуемые подкрановые пути, поднялась в кабину, но остановилась только на покрытой ржавчиной стреле. Старые кабели под порывами ветра негромко пели нестройным хором.
Отсюда ей был прекрасно виден застрявший на суше корабль, который находился в центре поселения. Любые тропинки, какие только здесь имелись, расходились отсюда, и Йота уже заметила припаркованный скиммер, накрытый куском брезента. Последний раз она видела этот транспорт в убежище Капры. Она устроилась поудобнее и стала ждать.
Спустя некоторое время задвижка люка открылась, и Йота спустилась, насколько позволяла стрела, чтобы лучше видеть.
В поле зрения попали четверо вооруженных мужчин, двое из которых несли небольшой металлический контейнер. Следом за ними показались вененум и пожилая аристократка, которая так странно говорила об Императоре. Сенсоры ауспика в шлеме Йоты уловили разговор, так что она могла их слушать.
Соалм, протянув руку, погладила крышку контейнера, и, хотя ее голова была прикрыта капюшоном, Йота уловила в ее взгляде возбужденный блеск.
— У нас есть небольшой корабль, — говорила она. — Я возьму Патент на борт… Но потом…
Она повернула голову, и окончание фразы унесло ветром.
Пожилая женщина, аристократка Синоп, кивнула:
— Император защитит. Ты должна отыскать барона Эврота и вернуть книгу ему. — Она вздохнула. — Должна признать, он не самый преданный из наших последователей, но он найдет способ ускользнуть из Таэбианского сектора. Со временем придут другие верующие, и они возьмут на себя служение реликвии.
— А до того момента я буду ее охранять.
Соалм снова посмотрела на контейнер, и Йоте стало интересно, о чем они говорят. Содержимое металлического ящика явно имело ценность, не соответствующую внешнему виду поцарапанного и потертого контейнера. В голосе Соалм звучало почти благоговение.
Синоп дотронулась до руки своей спутницы:
— А как же твои товарищи?
Йота нахмурилась под ухмыляющейся серебряной маской своего шлема. Кулексус не могла отрицать, что не очень хорошо разбиралась в мотивах поведения людей, но когда речь шла о предательстве, она это прекрасно понимала. Сильным толчком ног она сбросила свое тело с проржавевшей стрелы, металл пронзительно скрипнул, а Йота, описав сальто назад, приземлилась точно перед четверкой солдат. У них имелось оружие, но ее игломет уже был приставлен к виску Синоп. Она верно рассчитала, что пожилая женщина была самой ценной целью в этой группе.
Соалм приказала солдатам опустить оружие, а сама шагнула вперед.
— Ты следила за мной.
— Опять, — кивнув, подтвердила Йота. — Ты ставишь под угрозу нашу миссию на Дагонете. Это недопустимо.
Боковым зрением кулексус заметила, что Соалм сильно побледнела, и затем все ее внимание сосредоточилось на протовирусе.
— Возвращайся к Эристиду, — заявила отравительница. — Скажи ему, что я ушла. Или умерла. Мне все равно.
Йота слегка склонила голову набок.
— Он твой брат. — Она проигнорировала взгляд шокированной Соалм. — Это имеет значение для него.
— Я забираю «Ультио», — не сдавалась Соалм. — Вы, если хотите, можете остаться и принять участие в коллективном самоубийстве, но у меня другое призвание.
Ее взгляд на мгновение метнулся к контейнеру.
— Хорус приближается, — сказала Йота, заставив кого-то из солдат изумленно ахнуть. — И мы нужны здесь. Шанс нанести удар по Воителю может больше никогда не представиться. Что такого ценного может быть в этой железной коробке, что ты отказываешься от миссии?
— Я не надеюсь, что ты поймешь, — ответила Соалм. — Ты пария, ты рождена без души. Тебе нечего отдать вере.
— Без души… — повторила Синоп, подавшись вперед. — Разве такое бывает?
— В этом контейнере содержится частица неоспоримой божественности Императора, — продолжала Соалм, сверкая глазами. — И я ценой своей жизни буду защищать ее от любых разрушительных сил! Йота, я верю всей своей душой и сердцем! И клянусь в этом именем живущего Бога-Императора Человечества!
— Твоя вера бессмысленна, — возразила Йота, утомленная нерациональными высказываниями. — Важно лишь то, что реально, а твои слова и твоя религия эфемерны.
— Ты так считаешь? — Синоп, подняв перед собой руку, бесстрашно шагнула навстречу кулексус. — Ты никогда не встречала никого, кто был бы значительнее тебя? Никогда не задумывалась над смыслом своего существования? — Она осмелилась дотронуться до металлической маски-черепа. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это так. Прошу тебя, дитя, дай мне на тебя посмотреть.
Где-то вдали раздался вой двигателя гравицикла, но Йота не обратила на это внимания. Вместо этого, повинуясь непонятно откуда взявшемуся импульсу, она подняла руку и нажала на застежку, позволяющую снять шлем с головы и откинуть на спину. Открыв лицо навстречу ветру и песку, она повернулось к Синоп.
— Вот и я. — В ее голове давно назрел вопрос. — Скажи, Соалм права? Ты можешь определить, есть у меня душа или нет?
Рука Синоп взметнулась ко рту.
— Я… я не знаю. Но я верю, что Бог-Император в своей бесконечной мудрости знает ответ.
Глаза Йоты угрожающе прищурились.
— Никакая вера не спасет тебя от смерти.
