Гесион поднес меня в единственному глазу, которым видел, и принялся разглядывать. Он удерживал меня таким образом, что я не мог освободить руки. Понял ли он, что все дело в руках, или не понял, но я притворился мертвым. Сквозь ресницы я видел его огромный нос и рот, ожидая ощутить смрадное дыхание. Но самое интересное заключалось в том, что гесион не дышал, да и производил он впечатление какой-то механичности. Вертел меня так и эдак, тормошил и вообще, похоже, не собирался нанести вреда. Может быть, он принял меня за зверушку, которая отличалась от предыдущих зверушек и умеет по-настоящему кусаться. В тот момент, когда он, как слабо зрячий, вытянул руку от себя и ослабил пальцы, я ударил чоппером в область шеи, вложив в удар так много силы, как никогда до этого не вкладывал. Эффект превзошел все ожидания: голова у гесиона мотнулась из стороны в сторону и... оторвалась, словно тряпичная. Минуту гесион стоял, покачиваясь, а потом рухнул на спину. Я же упал с двенадцатиметровой высоты вслед за головой, которая покатилась по лугу, но не разбился, даже почему-то не ударился, а скользнул по траве и обессилено прилег отдохнуть, дав себе слово больше не пить - худо мне было, можно сказать, даже плохо - сражать с похмелья. И еще мне страшно хотелось пить. Надо было бежать, но не было сил даже шевельнуться, и я с опаской наблюдал, что происходит с гесионом, который не подавал признаков жизни, а лежал, как маленькая гора, безобидный холмик. Из последних сил я стал отползать в сторону. Что-то мне подсказывало, что гесион не умер, что он такой же живой, как и я, как и любой из нас -- только без головы. Сильнейших запах серы и аммиака распространился по окрестностям. От этого запаха трава и хвоя на ближайших соснах сделалась желтыми, а воздух приобрел оранжевый оттенок.
Похоже, от этого резкого запаха я окончательно лишился сил. Мне чудилось, что я тону, что в моем горле клокочет вода, которая не дает мне дышать, и закашлялся. Потом очнулся и понял, что лежу на спине, а Леха вливает в меня водку. В его представлении это было универсальное лекарство на все случаи жизни. Лехе усердно помогал Росс, который слизывал водку с моего лица. Последними усилиями я перевернулся на бок, не в силах совладать с Лехиным стремлением оживить меня, и долго, и болезненно до хрипоты выкашливал из легких водку. Несколько дней после этого она хлюпала у меня где-то в бронхах.
-- Ничего... ничего... -- отечески похлопывал меня Леха, -- сейчас пройдет!
-- Я же задохнусь! - воскликнул я между приступами кашля. - Отойди со своей водкой!
-- А то я не понял! - добродушно воскликнул Леха, обильно поливая мою физиономию.
Это можно было назвать подвигом, потом что Леха водку не жалел, что на него не было похоже.
-- Смотрите, смотрите! - в ужасе крикнула Катажина.
Гесион ожил. Вначале он встал на четвереньки и передвинулся в сторону гор, сминая траву и кусты. Руки его подгибались. Потом выпрямился и поплелся, роняя сосны. А между тем, у него уже выросла новая голова, только очень маленькая - примерно такая же, как у земного годовалого ребенка. Мы наблюдали, как зачарованные, потому что присутствовали на процессе регенерации. Теоретически такое было возможно только у плазманоидов. Но ведь на Марсе слишком слабое магнитное поле и ни один плазманоид существовать здесь не мог. Вот в чем загвоздка. Еще одна тайна природы. Движения у гесиона становились все более осмысленными. Вдруг он перешел на бег, и мне показалось, что он может напасть в любой момент.
Действительно, гесион сделал круг и повернул в нашу сторону. Голова у него уже была, как у взрослого марсианина, только квадратная и голая, да еще в каких-то огромных фиолетовых шишках. Вслед за гесионом тянулся серовато-оранжевый шлейф.
-- Бежим! - отчаянно крикнул юмон, которого проняло от ужаса.
Они подхватили меня и потащили в сторону болота.
-- Куда?.. Куда?.. - силясь отдышаться и по-прежнему кашляя, вопрошал я. - Дайте... дайте... я его свалю еще раз.
Я знал, что смогу остановить гесиона хотя бы минут на десять. Но никто меня не слушал, потому что они не видели, что произошло в башне або и на этот раз не верили в мои способности. Да и сам я, честно говоря, был весьма ослаблен, а гесион оказался коварен и непредсказуем.
По пути он принялся крушить дома и вырывать сосны с корнями, все сильнее распространяя запах серы и аммиака. Затем к нему вернулся голос, и мы едва не оглохли, потому что мало того, что сам гесион вопил от ярости, как сто тысяч сирен, ему стали вторить собраться в горах. Впрочем, нам это только придало силы. Да и я уже почти прочистил легкие и мог передвигаться вполне самостоятельно, только иногда спотыкался и Росс подталкивал меня носом в зад, да Катажина вовремя придерживала и тянула за руку.
Мы выскочили из перелеска, и только тогда я обратил внимание, что с нами нет Федора Березина и тут же собрался повернуть назад, как раздался знакомый стрекот и из тумана выплыла "мотка" -- средний транспортный военный аэромобиль. Из стандартного вооружения у него были два крупнокалиберных пулемета и бластерной пушкой под фюзеляжем. Естественно, "моткой" управлял никто иной как Федор Березин. Его улыбающаяся физиономия маячила в кабине. Где он взял "мотку", да и вообще, что произошло, пока я дрался с гесионом, так и осталось для меня тайной. Обсудить мы ее не успели.
Мы ввалились в нутро "мотки" с такой поспешностью, словно за нами черти гнались. Еще бы! Гесион, который вполне уже оправился и у которого голова приобрела прежние, пропорциональные телу размеры, но так и осталась квадратной, еще пытался достать нас в отчаянном прыжке. Бум-бам-бамбарах!!! Земля сотряслась. Гесион шлепнулся на живот, пропахав борозду во влажной земле шириной никак не меньше футбольного поля. Федор Березин дал газу, и мы вознеслись над поселком, а наш бедный гесион сделался маленьким и несчастным.
-- И голова у него какая-то странная, -- снисходительно заметил Леха, глядя на приплясывающего гесиона.
-- А уши?! А уши?! - смеялась Катажина, тыча пальцем и прижимаясь к иллюминатору.
Даже Сорок пятый не удержался, приоткрыл люк и плюнул на макушку гесиону, хотя по уставу юмоны не должны проявлять эмоций даже в отношении смертельно опасных врагов.
Один Росс проявил тактичность -- свалился и захрапел, как всамделишный пьяница. Катажина Фигура налюбовалась на гесиона и принялась ухаживать за мной и перевязывая раны, которые уже привычно заживали прямо на глазах.
-- Бедненький мой... -- причитала она, -- бедненький... досталось ему... досталось... Сиди смирно! Сиди смирно!
Леха покривился от таких проявлений чувств и отправился в кабину к Федору Березину. Через минуту я присоединился к ним. Леха сидел на месте второго пилота и с важность держался за руль.
