Хэнка у ворот не было, только собаки в вольере, поэтому мы проехали дальше, на звук, туда, где работал гидравлический пресс, превращавший битые и старые машины в кубы металлолома. Там его и нашли, в компании здоровенного парня в грязном комбинезоне, стоявшего у трактора.
— А, кого я вижу, — помахал мне рукой Хэнк. — Вернулись?
Я выбрался из машины, пожал обоим руку, затем отдал Хэнку и парню по фунту. Днем такса менялась в сторону увеличения.
— В дальний конец езжайте и смотрите, в какую сторону палите, — Хэнк показал рукой куда ехать.
В дальнем конце территории было что-то вроде площадки для разворота, там мы и остановились. Со всех сторон возвышалась настоящая стена из сплющенных машин, и там же я нашел целый запас банок и масляных фильтров, по которым стрелял раньше. Некоторые еще вполне годились для использования.
Снял пиджак, бросив его на спинку сидения, закатал рукава, убрав запонки в карман брюк, распустил галстук. Решил, что в данном случае Сюзет простит меня за распущенный вид. Она и вправду внимания не обратила.
— Ого! — сказал Сюзет, когда я разложил на крыше машины пистолеты из сумки. — Зачем тебе столько?
— Нравятся, это хобби, — пожал я плечами. — Вот к твоему еще коробка патронов, попрактикуйся, — я вскрыл упаковку двадцать пятого калибра.
Я почему-то думал, что у нее «маузера» с собой не окажется, но Сюзет тут же вытащила его из сумочки.
— А этот здоровенный пистолет, — она показала на «магнум», — почему такой большой?
— Патрон мощный. Хочешь попробовать?
— А я смогу?
— А мы посмотрим. Давай сначала я, проверю. Думаю, что будет очень громко.
С первым же выстрелом из «смит-вессона» я сразу поверил, что патрон мощный. И грохнуло, и отдачу почувствовал. Сюзет ойкнула и закрыла уши. Я дострелял барабан, снарядил снова. Револьвер был еще и точным, целиться легко. А пули пробили блок цилиндров старого «шеви», в который я палил. Потом, для сравнения, взял кольт тридцать восемь «супер», отстрелял из него магазин, целясь туда же, посмотрел… вообще-то одно и то же получается. Но пистолет компактней и перезаряжается быстрей, а вот из револьвера я попаду куда верней — и прицел лучше, и ствол длинней.
Сюзет стреляла тоже, из своего, потом, после меня, из нового «сэведжа», а затем выпустила магазин из нелегального «вальтера», с которого я предусмотрительно скрутил глушитель, и сказала, что ей он показался удобным, а отдача легкой. Кстати, в магазине я такой «вальтер» в продаже видел. Вообще эти новые пистолеты с самовзводом очень неплохи, особенно для неопытного стрелка. Из них первый выстрел можно сделать как из револьвера, не пользуясь предохранителем, а из ее «маузера» так не получится. Но ее пистолетик легко спрятать в любой сумочке, он меньше и легче.
— Поль, — вдруг сказала она, когда мы отстрелялись, и я взялся прямо на месте чистить ее «маузер». — Скажи мне честно, хорошо? Чем ты занимаешься?
— Я не гангстер, если это тебя интересует, — не нашелся я с прямым ответом. — Не грабитель.
— Я не спросила, кто ты «не», — вздохнула она. — Ты и не молочник, и не машинист паровоза, и не директор банка, и не актер, и не… мне продолжать? Ты уже знаешь обо мне все. А я не знаю о тебе ничего. Или ты хочешь меня удержать, или продолжаешь перечислять все возможные «не».
Вот так. Рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть, я не сомневался в этом ни минуты. И на него нужно давать прямой ответ. Я по глазам ее вижу, что Сюзет просто уйдет, если я не скажу правду. Может быть, узнав эту самую правду, она уйдет тоже, но без нее я потеряю ее уже сегодня и навсегда. И проблема в том, что я до сих пор никому не говорил о себе правду, кроме тех нескольких людей, кто и так все знает.
Выбирай. Выбирай прямо сейчас.
— Сюзет, — вздохнул я. — Я взломщик.
— И что ты взламываешь? — она посмотрела мне в глаза.
— В основном плохих людей. Очень плохих. С плохими деньгами. Поэтому я не чувствую себя преступником.
— Расскажи наконец о себе.
— А обо мне совсем немного, — я усмехнулся. — Родился в Париже, папаша был профессиональным мошенником, покончил с собой при аресте. После школы ушел в Иностранный легион, повоевал в Магрибе. Потом вернулся, покрутился во Франции и переехал сюда. И здесь живу взломами всяких… даже трудно слово подобрать… — я щелкнул пальцами, — всяких мест, где хранятся преступные деньги.
— А если тебя на этом поймают? Или найдут потом?
— Ну, я хорошо стреляю, — тут я засмеялся. — Ты сама видела. И обо мне почти никто не знает, я не общаюсь… с преступным миром. Но если все же поймают, то будет очень плохо. Но для этого нужно поймать. То есть кто-то меня должен выдать, а пока выдавать было некому. Зато меня никогда не ищет полиция.
— Почему? — удивилась Сюзет.
— Потому что эти люди туда не обращаются. Я же сказал, что у них плохие деньги.
— А зачем это тебе?
— Зачем? — я задумался над ответом. — Ну, во-первых, это неплохой доход. Во-вторых… во-вторых, это приключение. Я ушел в Легион за приключениями, и сейчас они часть моей жизни.
— А прекратить эти… приключения… ты не можешь?
— И чем заняться?
— Если у тебя есть деньги, то ты можешь найти чем заняться, — вполне резонно возразила она.
Деньги у меня есть. Пусть в Швейцарии, но есть. И той пары тысяч фунтов, что осталась у меня после налета на контору Кабана Пачетти мне хватит, чтобы открыть, например, бар в хорошем районе. Но готов ли я управлять баром? Вот в этом я не уверен.
— Я думаю об этом, — ответил я. — Честно.
— И долго намерен думать?
— Недолго. Скоро приму решение. Это зависит… от ряда вещей.
— Каких?
— Сюзет, я тебя люблю, — сказал я совершенно просто. — На самом деле люблю. Но есть знания, которые опасны сами по себе. Давай так: я не буду рассказывать тебе то, что может навредить тебе, мне или другим людям. Но самое позднее через две недели я приму решение и скажу тебе о нем. И если я перестану заниматься тем, чем занимаюсь сейчас, то нам и не потребуется это обсуждать. Хорошо?
Она подошла вплотную, поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы. Затем сказала:
— Я рада тебя любить. Но я боюсь любить человека, которого почти не знаю. Я не буду тебя ни о чем спрашивать до тех пор, пока ты не решишь. Но потом я снова подумаю, стоит ли нам быть вместе. Но пока я с тобой.
И теперь уже я ее поцеловал. Всерьез, по-взрослому.
На обратном пути я посмотрел на часы и решил, что пора звонить Бриджит. Пока Сюзет в нетерпении переминалась у машины, я выяснил, что Харли ждет ее завтра в десять утра у себя в классе, а контракт будет готов к вечеру. О чем я Сюзет и известил.
