– Не надо ставить мне ультиматумы!
– Не надо мне врать. Да еще столь жестоко и извращенно.
– Ладно.
– Что «ладно»?
– Я признаю свою вину. Но я тебя не обманывала. Я разрешаю Анатолию Денисову жить в Великом Устюге и снимаю с него все обвинения.
– И не станешь его убивать!
– И не стану его убивать. Хотя, раз уж мы договорились, что я не буду тебя больше обманывать, то скажу, что очень хочется.
– Чего тебе хочется? – не понял Глеб
– Убить Денисова! – рявкнула Святая, тут же, впрочем, взяв себя в руки. – А теперь у меня будет просьба к тебе, – сказав это, мать заметно смутилась.
– Проси. Если это в моих силах и не нужно никого убивать…
– Дались тебе эти убийства!.. – поморщилась Святая. – Тут дело куда более серьезное.
– Не тяни, ты меня пугаешь. Может, тебе разонравилась Сашка и ты хочешь, чтобы мы…
– За Сашу я сама тебе космы повыдергаю, если вдруг что!.. Нет, дело не в ней, а в ее… дедушке.
– Так он же умер!
– Вот именно. А мне он нужен живым.
– Ну, мама, знаешь ли!.. Тут даже Подземный Доктор не помог бы…
Едва прозвучали эти слова, как мать и сын одновременно уставились друг на друга.
Дальше беседа пошла в таком ключе, что со стороны могло показаться: разговаривает сам с собой один человек, лишь зачем-то меняя голос с мужского на женский.
– Он образован и далеко не дурак…
– Он много лет управлял подчиненными, да еще как управлял!..
– Тем более, у него дар убеждения…
– Он теперь выглядит, как настоящий мутант, и никто из морозовцев его раньше не видел…
– Кроме тех немногих, кто участвовал в его захвате…
– Но их мы заставим об этом забыть, да и в том виде, в каком он сейчас, его вряд ли узнают…
– Ему не придется много стоять и ходить, командовать можно хоть лежа…
– И он будет вот у меня где! – сжала кулак Святая. – Теперь Устюг мой!
– Поздравляю, владычица, – усмехнулся Глеб. – Осталось назначить Нюру царицей рек и озер.
– Сейчас не до шуток. А с Нюрой пусть нянчится сам, раз он ее такой сделал.
– В том, что случилось с Нюрой, есть и моя вина.
– Твоей вины нет, забудь! Ее вообще ранили мои люди.
– Кстати, о них. Надеюсь, карательной операции не будет?
– Пока не до этого, а дальше посмотрим. Как видишь, я держу слово и откровенна с тобой.
– Но ее не должно быть!
– Я сказала, посмотрим! Потом, когда придет время подумать об этом. Пристроить бы еще куда-нибудь с глаз долой твоего Лика…
– Ты обещала!..
– Я же не прогоняю его. Просто не хочу, чтобы он мелькал у меня перед глазами.
– Я знаю! – осенило вдруг Глеба. – Пусть он станет помощником Деда Мороза! Во-первых, я уверен, что он не предаст, а значит, будет приглядывать и за отцом. Во-вторых, он бывший морозовец и знает всю тамошнюю «кухню».
– В этом есть резон. Согласна, – с облегчением выдохнула Святая.
– Постой, – вспомнил вдруг начало этого разговора мутант. – А когда ты завела речь про нового Деда Мороза, кого ты хотела предложить на его место? Ведь об отце ты в тот момент и не думала.
– Тебя, – невозмутимо ответила мать.
Глеб разинул рот и заморгал.
– Тьфу, не пугай меня, – поежилась Святая. – Как дурачок.
– Я не специально, – захлопнул челюсть мутант. – Но эта твоя идея, скажем прямо…
– Знаю, а что оставалось делать? Ждать, пока мутанты очухаются и выберут своего вожака?
– Да-а-аа… Чувствую, я с тобой никогда не соскучусь.
– Так это же хорошо, мой маленький, – притянула его к себе мать.
Подволоцкий на предложение бывшей жены согласился. Он и впрямь не был дураком и из двух вариантов: уйти в лес и, скорее всего, вскоре там умереть или стать правителем половины Устюга (пусть и слегка «карманным», если говорить откровенно) – он, разумеется, выбрал второй. А еще, уже по своей воле, он определился с судьбой младшего сына. Прекрасно понимая, как он перед ним виноват, новый Дед Мороз рассказал Глебу о принятом решении: он будет воспитывать Вовку сам, наверстывая упущенное за долгие годы. В связи с этим как-то сам собой решился и Нюрин вопрос. Поскольку по развитию Вовка был совсем ребенком, девочка к нему невольно привязалась и попросила разрешения остаться с ним вместе. «Добрый Дедушка Мороз» ей это позволил и сказал, что велит построить для нее возле Резиденции небольшой крытый бассейн, а также пообещал в будущем обучить девочку медицине. Начальное и среднее образование Вовки и Нюры взял на себя Денисов. Кстати, он тоже сразу же согласился с «навязчивым» предложением Святой, поскольку жить у нее под боком не доставляло и ему большой радости. Причем ни Денисовым, ни Ликом, ни Щупом он зваться не захотел – решил официально стать Пистолетцем. По его словам, это звучало «ласково-угрожающе», что всегда сбивает с толку недругов и подчиненных.
Нюра была, наверное, счастливее всех. Правда, оставшись как-то наедине с Глебом, она процедила сквозь зубы:
– Ладно, носи пока мою шкуру. Всё одно ты помрешь раньше меня, ты же старше. Вот тогда я ее и заберу.
– Хорошо, – улыбнулся мутант, – я укажу тебя в завещании.
Саша хоть и с трудом, но выполнила данное тетке Клаве обещание – добилась у Святой отмены наказания «диким» мутантам за грамотность. Правда, для этого ей пришлось пойти на шантаж: в случае отказа пригрозила свекрови выкидышем «в связи с глубоким расстройством нервной системы и всего организма». А угроза была совсем не пустой – Саша и впрямь оказалась беременной.
Правда, пойти дальше и попросить, чтобы свекровь разрешила «диким» иметь детей, Саша пока не осмелилась, решив поначалу довольствоваться малым и «завоевывать позиции поэтапно». Но всё равно она была до безумия рада и до слез огорчилась, узнав, что на пару месяцев муж назначен в лазарет санитаром, – она ведь уже на завтра готова была отправить его в леса «нести луч просвещения погрязшим во мраке невежества». Впрочем, немного подумав, Саша решила, что такая отсрочка даже и к лучшему: за это время она собралась перевернуть вверх дном Устюг в поисках книг и учебников.
Счастлив и бесконечно горд был и Венчик. С автоматом, на прикладе которого изысканной вязью было выжжено: «Дозорному Вениамину Карпухину за проявленную доблесть. Святая» он поначалу даже спать ложился. Старшему их подразделения, Семену Полякову, не оставалось ничего иного, как официально перевести Венчика из стажеров в полноправные дозорные. Венчик был так этому рад, что в конце концов передал свой именной автомат в общее пользование – стыдно было иметь такую роскошь, когда остальные дозорные перебивались одним «калашом» на всех. Единственным условием Карпухин поставил, чтобы на свое дежурство он заступал с наградным автоматом.
