Все-таки я сумел подловить его на нырке, перехватил и дернул — и прошелся своим ножом по чужим ребрам. Он развернулся, словно рыбешка, подсек меня под колени, и мы снова покатились по полу, пятная его своей кровью.
Еще несколько приемов, обмен ударами, вспоровшими кожу… Потом лезвие чужого ножа пропороло мне плечо рядом с шеей — и в схватку поспешил вмешаться распорядитель, объявив ничью.
— От, е-мое! — простонал мой противник. — Хук в печень был лишним.
— Не фиг на выступлении рваться к глотке, — рыкнул я из последних сил.
В глазах мутилось. Врачи занялись нами уже за кулисами и заверили, что все у нас обоих будет в порядке. Правда, пару дней придется полежать в клинике. Конечно, супруге моей отправят сообщение с посыльным. Она умеет читать? Если нет, могут отправить посыльного с устным известием. Никаких проблем.
Местная больница выглядела очень солидно и снаружи, и изнутри — располагалась она в огромном старинном здании, слегка напоминающем оборонительный бастион, мощь стен напрочь глушила звуки шагов. Тишина здесь царила мертвая. Холодно не было, потому что все стены были обшиты деревянными лакированными панелями, а полы застелены чем-то теплым, но легко моющимся. Палаты — строгие, но при этом почему-то намного более уютные, чем у меня на родине, — вмещали в себя от трех до десяти мест. Кровати — удобные, мягкие, присмотр — вообще на высшем уровне.
А еще раньше меня впечатлила здешняя операционная. Меня штопали в две пары рук, на соседнем столе то же самое проделывали с моим недавним противником. Анестезия оказалась какая-то очень уж своеобразная, должно быть, магическая, потому что боли не было совсем, но сознание мы оба сохранили в полной ясности. Никто не мешал нам переговариваться. Диалог начал он, я же, опасаясь отвлечь хирургов от работы, сперва молчал. Потом понял, что те не имеют ничего против болтовни штопаемых пациентов.
Войдя во вкус, обсудили условия жизни и работы гладиаторов, качество оружия и тренировочного оборудования. Он похвалил мою технику, я — его, а заодно узнал, что такая вот манера боя пришла откуда-то с дальнего юга и именуется «скок через порог». Причем подразумеваются не люди и входные двери, а реки и рыбы. Посмеялся, прокомментировав, что техника и в самом деле «рыбная». В ответ прозвучало, что я это не первый говорю, и оригинальностью мое замечание не блещет.
— Порядок, — заявил нам хирург. — Мага звать не будем, это лишнее. И так все в ажуре. Тренируйтесь получше, ребята. Особенно ты. — И ткнул в мою сторону. — Это ж надо: подпускать противника так близко к горлу! Чуть правее — и была бы сонная артерия, парень! Сюда бы не успели довезти. Непорядок.
— Я проникся.
— Нам придется еще как минимум раз встречаться, — сказал мне недавний противник. — Ничья всегда за собой тянет повторный бой. Публика хочет точно знать, кто круче. А я в другом клубе работаю. Где бы нам встретиться, чтоб потренироваться вместе?
— Потом обсудите этот вопрос, — одернул врач, заканчивавший перевязку. — Сейчас будете спать и во сне обдумывать свои ошибки.
— А когда домой?
— Утром посмотрим швы и, может быть, отвезем. Или послезавтра — по ситуации. Но к тренировкам вернетесь не раньше, чем через неделю.
Что меня удивило по-настоящему, так это реакция на случившееся моей жены, под опеку которой меня сдали уже на следующий день. Вернее сказать — отсутствие реакции как таковой. Моя соотечественница, не привыкшая к роли супруги регулярно выступающего бойца, тут же подняла бы вой, охам и вздохам не было б конца, а может, и причитаниям: «Как же так можно, ужас какой, бросай эту жуткую работу, ты ж угробишься»!
Здесь же Моресна захлопотала вокруг меня с улыбками и сдержанным сочувствием, но сочувствием в первую очередь к проигрышу и болезненности ран, не более того. Так можно было бы виться вокруг именинника, подшофе затеявшего гонку на самокатах и расшибившего коленку. Чувствовалось, что она просто не представляет себе, как можно усомниться в праве мужчины выбирать себе образ жизни и род занятий по своему вкусу, и лишь стремилась облегчить мне столкновение с неприятной стороной избранного занятия.
Она даже, пожалуй, гордилась мной. Достаточно было послушать, как и каким тоном она поясняла забежавшим соседкам: «Моего мужа ранили на позавчерашнем выступлении, но он скоро поправится. Нет, не проиграл, в бой вмешался судья, остановил поединок. Ничего, мой муж еще покажет своему противнику!» Я вслушивался в эту беседу с удовольствием, которого даже немного смущался.
А кроме того, Моресна готовила, готовила, готовила все те блюда, которые, как ей казалось, мне нравятся.
Я ожидал неприятных сцен и скандала с женой по поводу моего ранения — чему удивляться, срабатывали усвоенные на родине стереотипы. Это был тот самый случай, когда обманутое ожидание не разочаровало. Наоборот, я испытал такую благодарность, что лично для самого себя решил — все недостатки, ждущие мужчину в традиционно-патриархальной семье, ничто по сравнению с главным преимуществом.
А уж каково оно — каждый понимает сам для себя. Мне было очень важно знать, что, вернувшись домой, я окунусь в уют и тепло родного гнезда. И не обязательно, чтоб там мне предлагали обед из трех блюд или каждодневно баловали свежим постельным бельем — это все приятно, но лишь факультативно. Зато обязательным было ощущение тыла, крепкого и надежного не мощью, но желанием непременно хранить равновесие чувств и отношений, заботой, внутренней поддержкой, вниманием. Любовью.
Именно это я сполна ощутил в своей молодой супруге.
Подивившись в который раз здешнему магическому лечению, я поднялся с постели уже на следующий день. Раны болели умеренно, не мешая осторожно двигаться и даже слегка помахать топором. Правда, топор у меня быстро отобрали, заверив, что растопки достаточно, больше не надо.
— Если нужно заплатить врачу, то тут должно хватить, — сказала Моресна, заглядывая в плетеную шкатулочку. — И я еще откладывала, прятала в подпол, там жерновка четыре серебром будет.
— Не волнуйся, у меня страховка.
— А что это такое? — удивилась она. Выслушав объяснение, покачала головой: — Что только городские ни придумают.
— Да, мы такие…
Посмеялись вместе.
— И ты уже через неделю снова будешь биться? А тебе не трудно будет?
— Не через неделю, а через десять дней. Магические мази творят чудеса. Справлюсь.
— Ну, будем надеяться. — Моя супруга посмотрела с опаской, впрочем, тщательно замаскированной. — Скажи, а можно моя мама приедет сюда на пару дней? Она может пожить в комнатке под крышей — той, которую ты недавно закончил отделывать.
