Прошло три недели с тех пор, как я попал на остров. Мы сидели на краю обрыва и смотрели на заходящее над морем солнце. Голова Ольги лежала у меня на плече, и она провокационно дышала мне в то место, где шея переходит в плечо. Знает уже мерзавка, что это моя самая эрогенная зона. На мое предложение дышать куда-нибудь в другое место, она возмущенно заявила, что она есть свободная гражданка независимой планеты и может дышать так и куда считает нужным. После такого заявления нам обоим полагалось рассмеяться. Однако слово «свободная», произнесенное вслух, внезапно отозвалось резкой болью в сердце. Ольга подняла голову и посмотрела на меня. В ее глазах были слезы.
Все то время, что мы прожили вместе, нас слишком занимало захлестнувшее обоих чувство, чтобы серьезно говорить о будущем. Теперь, глядя в ее огромные серые глаза, я понял, что пора это сделать. Поняла это и Ольга:
– Андрей, скажи мне, мы ведь не останемся здесь навсегда?
Я отрицательно покачал головой.
– Андрюшка, родной мой, ты сильный, ты умный, ты вытащишь нас отсюда! – Это был уже не вопрос. Это скорее была какая-то мантра, некое заклинание, которое Ольга повторяла вновь и вновь, надеясь, что при длительном повторении эти слова обретут статус истины. – Мы ведь скоро уедем отсюда, правда?
Я опять молча качнул головой, на этот раз сверху вниз. Ольга тем временем продолжала:
– Я хочу родить от тебя ребенка. Представляешь, будет такой квадратный бутуз. Он будет выше и сильнее всех в классе.
– Ага, он будет лупить своих сверстников, а тебя каждую неделю будут вызывать к директору, – подхватил я. – И каждые полгода нам придется менять школу из-за резко возросшего травматизма среди учащихся.
Ольга с восторгом и откровенной завистью посмотрела на меня:
– Знаешь, меня в школе все били.
– Ты девчонка. И лупили тебя они потому, что иначе не могли высказать свою любовь.
– Ох, лучше бы меня поменьше любили.
– Да уж, оказывается, девчонкам в детстве тоже туго приходится. А я думал, что все шишки достаются только пацанам. Знаешь что, мы все-таки лучше родим девочку. Маленькую, аккуратную и очень-очень красивую. Как ты. Она будет в школе первой отличницей.
– Согласна, только при одном условии. Ты лично будешь приводить ее на занятия и встречать после школы. Тогда в любви ей станут признаваться только через записки, а не портфелем по голове.
– А давай родим сразу двойню. Девочка не даст мальчишке убегать с уроков и будет давать списывать. А он сможет защищать ее от поклонников. И все будут довольны.
– Как скажешь, Андрюшенька, хоть двойню, хоть тройню. Но только не здесь. Я не хочу быть арестанткой и тем более не допущу, чтобы мои дети родились в тюрьме, а потом жили в ней всю свою жизнь. Я не для этого прошла через ад съемной квартиры в наркоманском районе. Мою лучшую подругу превратили в наркоманку, а может быть, и вообще убили. Мужчина, которого я любила и которому безоговорочно верила, просто продал меня в рабство. За один день я потеряла все.
Голос Ольги предательски задрожал. Еще немного таких подробностей и истерики не миновать. Все, вечер воспоминаний объявляется закрытым. Я обнял Ольгу за шею и притянул к себе ее голову.
– Ты не права. У тебя остались две вещи. Во-первых, надежда. Можно считать: даже уверенность. Я твердо обещаю тебе, что не пройдет и месяца, как мы отсюда выберемся.
Ольга подняла голову и посмотрела на меня. Я всегда поражаюсь, как она умудрилась сохранить это свое умение мгновенно менять настроение, присущее лишь маленьким детям и очень открытым натурам. На ее глазах еще блестели слезы, но она уже хитро улыбалась:
– А что за вторая вещь, которую ты не хочешь называть?
– Э, видишь ли, тут есть один человек, – дурашливо замялся я и изобразил крайнюю степень застенчивости. – В общем, если бы мы были сейчас в шестом классе, я бы здорово влепил тебе по башке самым тяжелым учебником.
Ольга захохотала в голос, окончательно забыв о слезах.
– Ну и что мне делать с таким ухажером?
– Есть план. Ты не могла бы для начала еще немножечко подышать мне вот сюда? – предложил я голосом соблазнителя из индийского музыкального фильма. Правда, в отличие от этих сахарных болванчиков, я не ограничился словами. Вокруг никого не было, погода замечательная, а трава под нами мягкая и сухая. Все было замечательно и напоминало обычный пикник.
Через некоторое время мы все же вспомнили, где находимся. Ольга снова вернулась к теме побега с острова.
– Ну, а как ты думаешь, чем я все это время занимаюсь? – мужественным голосом сообщил я Ольге и, не дав ей ответить, тут же продолжил: – Я готовлю побег.
– И как же мы убежим? Что-то я особенно не вижу никаких приготовлений.
– Ну, видишь ли, это не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд, – протянул я.
– Андрей, посмотри мне в глаза. – Ольга буквально скомандовала мне это, как директор школы провинившемуся первокласснику. – Ты действительно сможешь что-нибудь предпринять? Или тебе тоже здесь понравилось? Свежий воздух, непыльная работа, женский пол под боком. И можно не дергаться, не надо ни о чем беспокоится. Так?
– Да не так, не так! – взорвался я. – Придумаешь тоже. Ты ведь знаешь меня!
– Ну а в чем же тогда дело? Я ведь тебя знаю и вижу, что ты просто заговариваешь мне зубы. У тебя ничего не получается?
Я вздохнул. Эта маленькая женщина уже в который раз демонстрирует, что видит меня насквозь. Я выплюнул изо рта травинку, которую, оказывается, жевал на протяжении всего разговора.
– Эти чертовы пацифисты! Им, видите ли, противна сама мысль о насилии! Родились арестантами и умрут в тюрьме. Но никакого насилия, что вы, как можно!
– Ты о ком? – Ольга не столько удивилась, сколько испугалась такого неожиданного всплеска эмоций.
Я сорвал и сунул в рот очередную травинку. Видимо, мой организм решил показать свою солидарность с царящей на острове атмосферой непричинения зла и перейти на травоедение. Ольга тоже обратила внимание на мою ненормальную тягу к растительной диете. Она протянула руку и выдернула остатки недожеванной травинки.
– Перестань изображать из себя овечку и расскажи все по порядку.
Я достал из кармана сигареты и закурил. Вот, оказывается, почему я тащил в рот траву, просто давно хотелось закурить.
– Понимаешь, сначала я даже и не думал об этом. Просто каждое утро я встаю пораньше и делаю зарядку на берегу. Сначала просто разминка, растяжка. Потом полчаса на восстановление энергетики, а потом я отрабатываю боевые приемы. Как водится, мальчишки за мной подглядывали. Я не придал этому значения, но через пару дней утром ко мне подошли с десяток молодых парней и спросили, чем это я занимаюсь. Не вдаваясь в подробности, я объяснил, что это называется «китайская гимнастика». Ребятки страшно заинтересовались и спросили, могу ли я их потренировать. На острове почему-то совершенно не занимаются спортом. Я не видел ни одной спортивной площадки, никаких даже самых примитивных тренажеров. Впоследствии отец Евлампий мне объяснил, что специально постарался, чтобы поселенцы и их дети забыли о спортивных играх. Они, мол, основаны на соперничестве и конкуренции, а ему в колонии, наоборот, нужно сотрудничество и согласие. Кроме того, спорт развивает агрессивность, а это вообще грех.
