Да только какой прок от собак, нажравшихся тухлых селёдочных голов, крепкий дух которых витал над «Клеопатрой». Наверное, ничуть не больший, чем от охранников, плотоядно пялившихся на каждую особу женского пола, не достигшую пенсионного возраста…
Никто из работяг, попадавшихся Цимбаларю навстречу, не обращал на него абсолютно никакого внимания. В первую очередь это было связано с тем, что под крышей бывшего инструментального завода нашли приют сразу шесть или семь производств совершенно разного профиля, начиная от выпечки тортов и кончая розливом игристых вин. Пекарь, конечно же, не обязан был знать каждого винодела, тем более сантехника.
Повсюду грузились многотонные фуры и целые автопоезда. Если верить надписям на упаковках, товар они принимали исключительно фирменный – французскую косметику, норвежскую селёдку, итальянское вино и так далее.
Было просто удивительно, что компетентные органы, очень прыткие там, где не следовало, до сих пор не накрыли это осиное гнездо. Цимбаларь грешным делом даже подумал, что причиной тому – странное совпадение между названием подпольной фирмы и именем жены одного очень влиятельного городского чиновника.
Скоро выяснилось: Христодулова здесь никто не знает, что было в общем-то неудивительно. Да и с поисками игрушечной мастерской возникли проблемы.
Варщики кетчупа были с ног до головы перепачканы томатным соусом. Пекари, на манер античных мудрецов, носили белые одежды. Виноделы, естественно, никогда не просыхали. От изготовителей чипсов воняло прогорклым подсолнечным маслом. Швеи, в большинстве своём родившиеся на берегах Нистру, сплошь походили на постаревшую и запаршивевшую оперную Кармен. От засольщиков рыбы воротили нос даже коты, бесцеремонно шнырявшие повсюду. Одни только игрушечных дел мастера ничем не выдавали себя.
Не принесло успеха и изучение отходов, заваливших цеха «Клеопатры» чуть ли не по самые крыши. Пришлось прибегнуть к другому приёму.
Остановив первого встречного человека в приличном костюме, Цимбаларь проникновенно спросил:
– Мне тут работу обещают. В мастерской игрушек. А я заблудился. Проводи, браток.
– Сам найдёшь, – ответил «белый воротничок», старательно справляя нужду, которая, судя по всему, и выгнала его во двор. – Вон за градирней видна жестяная крыша! – жёлтая струя мотнулась в нужном направлении. – Туда и топай. А не понравится, я тебя мигом в наш цех устрою. Хоть рассольщиком, хоть пластовщиком. Пятьсот рублей в смену, а селёдку можешь жрать до отвала. Если негде ночевать, спи прямо в цеху на поддонах.
– Спасибо, браток, – развел руками Цимбаларь. – Но я уже сговорился…
Игрушки изготовляли в бывшем заводском клубе, облупленный фасад которого ещё украшали линялые лозунги, приветствовавшие перестройку, ускорение, гласность и решения неизвестно какого (цифры расплылись), но, скорее всего, последнего съезда партии.
Никакой охраны поблизости не наблюдалось, собак тоже, а через приоткрытую дверь – духота всё же! – слышался гул станков. По сравнению с селёдочным или чипсовым адом здесь был чуть ли не рай земной, тем более что во времена Гужона и Бромлея это здание служило заводской часовней. Да и пахло хорошо – канифолью, лаком, свежими стружками.
Сообщив в особый отдел точные координаты мастерской, Цимбаларь проник внутрь. Тесное фойе было забито тюками с искусственным мехом и ватой. На сцене что-то кроили – не только с помощью картонных лекал, но и лазером. В зрительном зале собирали готовые изделия – кукол, зверюшек, автомобильчики, танки. Тут же проходила и упаковка. Что-либо, заменявшее прежнее ОТК, отсутствовало. Похоже, на «Клеопатре» сбылась извечная мечта организаторов социалистического производства – работа без брака.
Публика подобралась здесь пусть и разномастная, но более или менее чистая, хотя чуткий нос Цимбаларя ощущал присутствие перебежчиков с винного и селёдочного фронта.
Из окошка кинобудки, расположенного под самым потолком, кто-то всё время покрикивал:
– Тару давай!
– Рулон меха!
– Пластик!
– Фурнитуру!
– Сбегай кто-нибудь за клеем!
– Всех свободных на погрузку!
Одна из упаковщиц, габаритной фигурой и царственным лицом напоминавшая Екатерину Великую, с раздражением отозвалась:
– Аркаша, не тереби нервы! Успеем как-нибудь. Вся ночь впереди.
Из окошка донеслось:
– Какая-то сволочь про нас в милицию настучала! Надо хотя бы часть товара прибрать.
– Первый раз, что ли! – фыркнула упаковщица. – Пусть хоть всем управлением приезжают! Вина напьются, селёдкой закусят, мешок чипсов с собой прихватят – и поминай как звали!
– Сколько верёвочке ни виться, а петелька всё равно когда-нибудь затянется… А, дьявол! – что-то отвлекло говорившего от окошка.
– Простите, – вежливо поинтересовался Цимбаларь (иногда с ним такое случалось), – вы сейчас не с Аркашей Христодуловым беседовали?
– С ним, охламоном, – не отрываясь от работы, ответила упаковщица.
– Повидать его можно?
– Попробуй, если не боишься. Он сегодня что-то сильно не в духе. Наверное, опять с перепихнином не ладится. Дрючок в щёлку не попадает.
Цимбаларь, несколько озадаченный столь фривольными высказываниями, уже направился было к выходу, когда упаковщица добавила ему вслед:
– Ты постучаться не забудь. Вот таким манером, – её пальцы забарабанили по пустой коробке: – Тук, тук-тук, тук-тук-тук.
Поблагодарив – «Екатерина Великая» даже бровью не повела, – Цимбаларь вернулся в фойе и присел на ступеньку лестницы, ведущей в кинобудку. Исходя из его архитектурных познаний, другой дороги туда не было. Соответственно, и оттуда.
Короче, зловредная зверушка оказалась в западне. Другое дело, что сама западня находилась в берлоге, населённой коварными шакалами, ядовитыми скорпионами и ещё чёрт знает кем. Эти твари здравый смысл не воспринимают.
В кармане запиликал мобильник. О своём существовании напомнил Кондаков. Удивительно, но по телефону его голос звучал куда более внушительно, чем в жизни, – наверное, вбирал в себя мощь загадочной эфирной субстанции.
– Это ты подмогу на «Красное сверло» вызывал? – первым делом осведомился Кондаков.
– Допустим, – ответил Цимбаларь. – И где же она?
– Будет, если надо. Ты сначала объясни: дело стоящее?
– Весьма. Появилась перспективная ниточка. Может вывести на старичка-гранатомётчика.
– Уж не мои ли это заслуги?
– Были твои. А теперь мои.
– Ладно, ожидай. Выезжаю вместе с помощником дежурного.
– А справитесь вдвоём? Тут обстановка, прямо скажем, неважнецкая. Как бы нам самим это самое красное сверло в задницу не вставили.
