Митчу на миг показалось, что в его прищуренных глазах ярко сверкнули и тут же потухли красные угольки.
– У вас такая красивая картошка, – наконец, набравшись смелости, мальчишка придал себе вид знатока и небрежно кивнул подбородком на ведро у ног старика.
– Да уж не чета твоей, – согласился тот. – С рынка идёшь?
– Угу, – уныло буркнул паренёк.
– Что там у тебя? – человек в шляпе рукой с ножом указал на ведро Митча, из которого торчал кончик жухлой морковной ботвы.
– Тоже зелень, картошка всякая, – тому стало неловко за свою бедноту. – Но у вас вкуснее, вон, большая какая.
– Хотелось бы такой? – поинтересовался старик.
– Пф! Ещё бы, мистер! Будь у меня много денег, я бы купил столько картошки, сколько смог бы съесть!
– Тебе бы хотелось много денег? – оторвавшись от очередного клубня, с которого снимал кожуру, придерживая её большим пальцем, незнакомец, прищурившись, посмотрел на Митча, и в его глазах снова заплясали красные огоньки.
– Хочу быть богатым и чтобы у меня всё было! Вот! – Митч вытащил из кармана штанов старую губную гармонику, подаренную отцом. – Хочу выучиться играть на ней и иметь всё, что душе угодно!
– Можно устроить, – наморщив лоб, чистильщик картошки задумался, разглядывая паренька, словно знал, каким образом можно решить его проблему.
– Но как? – Глаза Митча выкатились от удивления.
– Ничего сложного, это довольно просто, – пожал плечами человек в шляпе, снова берясь за работу. – Отдай мне своё сердце. И я всё устрою.
– Зачем оно вам? – мальчишка испуганно отступил.
– Хочешь сделку? – опуская очищенный клубень в ведро, незнакомец взял следующий.
Глаза под шляпой снова сверкнули. На этот раз ещё ярче.
– Ты Дьявол! – догадался Митч. – Это из-за тебя недавно грохнули судью Пибоди, я знаю, видел тебя на похоронах.
– Разве имена имеют значения? Ну так что, по рукам? Ты мне сердце, я тебе – всё, что пожелаешь.
– Ты же обычно требуешь душу взамен, – Митч в ужасе схватил свою рубашку на груди. – Как я буду жить без него?
– Припеваючи.
– Нет! Не хочу!
Подхватив своё тяжёлое ведро с едой, Митч поспешил домой, как можно быстрее переставляя ноги, и с тех пор долго не вспоминал встречу на дороге. И, конечно же, никому не сказал.
– Ни единой душе, – снова со своего места включился в рассказ не особо разговорчивый Айгор. – Он был нем, как могила. Рот на замке.
– Леди, ты тут?
– Я слушаю.
– Ага. Шли годы. Митч выучился, стал юношей, но по-прежнему был беден. Он упорно упражнялся игре на гармонике, но выходило пока не слишком. И вот как-то довелось ему влюбиться в одну девушку, которая однажды разбила ему сердце.
Наш герой был в отчаянии и даже пытался покончить с собой, он не хотел больше жить. Но именно в тот момент он снова повстречал Дьявола у дороги, чистящего картофельные клубни. И дал ему своё сердце в обмен на искусство игры на губной гармонике.
И он стал самым крутым музыкантом сначала в Орлеане, а потом и во всём мире. У него появилось много денег, девушки штабелями вешались ему на шею, даже вернулась та, что пренебрегла им, когда он был беден, но теперь она была ему уже не нужна.
Митч не реагировал ни на что, потому что у него не было сердца. Он был холоден с женщинами, равнодушен с остальными людьми и близкими. Митч неумолимо старел, но по-прежнему был лучшим из лучших.
И когда его волосы стали белыми, как летний тополиный пух, он решил встретиться с Дьяволом в третий раз. И тут он увидел, что стал ветхим стариком, а чистильщик клубней нисколько не изменился. Митч потребовал сердце назад, но Дьявол лишь с лёгкой улыбкой покачал головой.
– Посмотри на меня! – взбесился Митч, топнув жилистой ногой в короткой клетчатой штанине, от чего с его носа чуть не слетело пенсне. – Я богат и знаменит, у меня было всё, что пожелаешь. Но я глубокий старик!
– Ты этого и хотел, ведь так?
– Да. Я жил, пил, ел и гулял с женщинами, но ни одну из них не любил. Я старюсь один в своём доме, и он старится вместе со мной. Я каждую ночь слышу, как скрипит дерево и медленно покрывается трещинами, словно моя кожа морщинами. Поэтому я и пришёл к тебе.
– Нет, ты просто шёл мимо, – возвращаясь к чистке, заключил Дьявол.
– Верни моё сердце! – в сердцах закричал Человек Без Сердца. Именно так его теперь звали.
– Зачем оно тебе?
– Чтобы заново жить! Я хочу всё назад.
– Опоздал. Ты отдал своё сердце за умение играть на губной гармонике. Значит, продал его музыке. Пользуйся.
– Меняю на душу! – отчаянно выпалил старик, бывший когда-то Митчем, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку.
– У человека, лишённого сердца, нет души, – почесав бороду кончиком ножа, что-то прикинул чистильщик картошки. – А значит, тебе нечего предложить, и мне безразлично, сделка не состоится.
– Будь ты проклят, Сатана! – сморщив старые губы, тот, кого теперь называли Человеком Без Души, плюнул в песок между лакированных туфель чистильщика картошки.
– Это моя привилегия, – он опустил голову, и полы шляпы наполовину скрыли его лицо.
Тут только Человек Без Души и Сердца заметил, что картофельный плод, который чистил тот, кто назывался Дьяволом, при каждом касании ножа, снимавшего кожуру, сочился кровью, и узнал в нём своё сердце. Шкурки падали ему под ноги на разогретый полуденным солнцем придорожный песок. Одна за другой. Одна за другой.
Ведро, стоявшее в ногах у Дьявола, было полно человеческих судеб, и Человек Без Души и Сердца вдруг понял, что это падают годы его собственной прожитой жизни.
– Что-то ещё? – снова оторвавшись от свежевания плода, поднял голову чистильщик, которого называли Дьяволом.
– Что мне делать теперь? – обречённо ссутулившись, спросил Человек Без Души и Сердца, которого когда-то звали Митчем.
– За что ты отдал своё сердце? Играй, – Дьявол неопределённо махнул ножом в сторону, с зазубренного кончика которого слетело несколько красных капель. – Ты просил то, что хотел, я назвал цену. Сделка состоялась. Иди.
– Куда? – растерянно развёл руками Человек Без Души и Сердца.
– Куда шёл.
– Мне некуда больше. Я так долго искал тебя.
– Я всегда тут сижу.
С этими словами Дьявол полностью сосредоточился на ошкуривании, всем своим видом показывая, что не намерен больше вести разговор.
Немного постояв перед ним, Человек Без Души и Сердца посмотрел на стеляющуюся впереди дорогу, которую, подпрыгивая, пересекли несколько колючих шариков перекати-поля. Была середина дня – самое жаркое время.
И он медленно пошёл, по-старчески шаркая стоптанными подошвами своих ботинок, то и дело поднимавшими облачка пыли с растрескавшегося асфальта, по которому скользнула ящерица.
