Таэлита не достанет, чтобы заполнить этот разлом.
– Прочь!
В пыльной круговерти, подменившей собой горизонт, дрожали далекие ирреальные силуэты. Фигуры, деревья, монстры, города… они возникали и распадались за считанные секунды. Но зыбкая ломаная линия позади них делила мир на две неравные части, и в нижней понемногу проявлялись очертания темных скал.
Лишенная потоков тропинка тянулась к ним, и Аори, нервно вдохнув полной грудью, устремилась вперед.
Ветер остался жить в созданном им городе. Когда дюны скрыли тоннели из каменных арок, воздух превратился в густую неподвижную патоку. Она липла к коже, текла внутрь, пытаясь пропитать собой тело и превратить его в медовую статую. Она легко справилась бы с чужачкой, растворила в зное и ее саму, и память о ней. Но больше не было в пустыне чужачки… кто был? Тень. Изменяющая.
Демон.
Ноги касались обжигающего песка лишь на мгновение, чтобы перенести вес со стопы на носок и пружиняще, экономно оттолкнуться от ненадежной опоры прежде, чем она осыпется, превращая каждый шаг в ловушку. Шаровары не стесняли движений, капюшон фарки лежал на макушке, как прибитый, и его тень надежно защищала глаза от безжалостного сияния пустыни.
Время замерло, пространство утратило реальность. Позади поднималась тьма, играя разрядами молний, над головой, будто путеводные нити, тянулись инверсии метеоров. Дважды их взрывы разрывали тело бури, но Аори не останавливалась, лишь золотое сияние вспыхивало в тот момент, когда мимо прокатывалась ударная волна.
Словно тень на изнанке облаков, над ней кружила птица. То ли шахин, то ли стервятник, не понять издалека. Он улетал и возвращался, страшился бури и не хотел оставить живую еще добычу. Он смотрел, как плывут волны по поверхности барханов, затирая следы, но не мог ощутить волю изменяющей и понять, что этот путь не прервется оттого, что грудь сводит тянущей болью и дыхание с хрипом срывается с покрытых корками губ.
Тучи догнали Аори, поравнялись слева и справа, кромсая воздух косыми прядями. Пахнуло озоном и затхлой пустынной сухостью, и тут же, будто спохватившись, ожил ветер. Он сбросил капюшон за плечи, встрепал неровно отросшие, тусклые от пыли волосы. Так и не опознанную птицу подхватил мощный порыв и унес вбок, за низкие тяжелые облака. Они едва переваливались через гребень вставшей стеной скалистой гряды.
Как слепой котенок, буря тыкала мордой из стороны в сторону и никак не могла найти добычу. Из песка поднимались и таяли тугие пушистые смерчи, и в них кружились, хохоча, незаметные человеческому глазу духи. Изменяющая их не интересовала – это тебе не караванщики с душами нараспашку, подбирайся к кругу костра и пей до отвала. Нет уж… Пусть бежит, задыхаясь, по рыжему песку. Пусть ее подгоняет грохот молний, как барабанная дробь, задает ритм так, чтобы летела вровень с вихрем.
И Аори успела. Ворвалась ущелье, проглотившее тропу, и едва не налетела на неразличимый в пыльных сумерках валун. И, лихорадочно оглянувшись на оглушающий треск за спиной, юркнула за его покатый бок.
Молнии били в песок у скал, не в силах одолеть поворот, но ветер стегал с удвоенной силой. Аори сжалась в щели между камней, удерживая капюшон двумя руками. Потоки остались снаружи, словно сам Харру проклял русло мертвой реки, и страх вновь утратить силу пока перевешивал инстинкты.
Буря ярилась, не желая признавать поражение. Ветер сменил направление, и она тяжело навалилась брюхом на каменный гребень. Мертвенные отблески то и дело бросали изломанные тени поперек скал.
Аори подняла взгляд к небу, пытаясь понять, есть ли хоть малейший просвет в мятущейся пыли. Очередной оглушающий удар осыпал изменяющую ворохом колотого щебня, и невольный вскрик утонул в грохоте каменного водопада. Словно в замедленной съемке, она увидела, как булыжник с голову размером надвое раскололся о вершину валуна.
То ли последнее отчаянное усилие истощило бурю, то ли ветер, наконец, осилил перепихнуть ее жирную тушу через гребень, но разряды удалялись, затихали, и в густой взвеси вокруг понемногу становилось чуть меньше пыли и чуть больше воздуха.
Локоть застрял в щели, сжатый, будто тисками, и засыпанный мелкими камнями. Они покатились вниз, когда изменяющая дернула его раз, другой, третий… Липкий ужас поднялся темнотой и оставил Аори с бухающим в груди сердцем после того, как на четвертой попытке она догадалась повернуть руку и освободилась без всякого труда.
Опираясь копчиком о скалу и по очереди отталкиваясь ладонями, изменяющая с трудом выпрямилась. С запорошенной одежды ссыпалась горсть камней, вполне достаточная для неплохого надгробия. Если, конечно, найдется придурок, которому не лень будет склеить их вместе в честь сдохшего ко всеобщей радости демона.
Аори закашлялась так, что в горле будто железный ершик провернули. Она стянула обрывок фарки с лица, пытаясь отдышаться. Все равно он пропитался грязью так, что хрустит на сгибах.
Стоило сделать шаг, и в перетруженные ноги впились тысячи крохотных иголок. Остановившись, Аори наклонилась и, сцепив зубы, размяла голени по очереди, щипая их до синяков.
Полегчало.
Скалы на мгновение окрасились алым, подсвеченные очередным метеором. Они сгорали все чаще, все ближе. А ведь это далеко не основной пояс… так, мелкий мусор, космическая щебенка. Что же будет, когда атмосферу разорвут осколки астероидов?
Ясное дело, что… Ничего. Ничего не будет. Больше.
Аори решительно шагнула вперед и едва не заорала, когда из тени выпрыгнул песчаный вихрь и завертелся перед ней, разбрасывая в стороны короткие темные пряди. Точнее, вполне даже заорала, но из пересохшего горла не вылетело ни звука.
Покружившись несколько секунд, вихрь рассыпался, превратившись в небольшое, по пояс, костлявое существо с затянутыми бельмами глазами.
Дух бури. Древний, как сама пустыня, и настолько же безобидный. Он никому не несет смерти, но живет тем, что убивает любого другого.
– Чего тебе? – прохрипела Аори.
Сияние на кончиках пальцев угасло, но изменяющая не спешила опускать руки.
Дух прижал длинный когтистый палец к узкому провалу рта, словно призывая молчать. И, сгорбившись, поманил ее за собой.
Аори приблизилась, недоверчиво щурясь, и вслед за широким жестом иссушенной лапы выглянула из-за поворота тропинки.
Высокие металлические врата в точности копировали те, что отделяли Ше-Бара от Священного пути. Вот только эти не блестели, изъеденные ржавчиной, истрепанные бурями. Створки намертво закупорили узкую горловину ущелья, и в бойницах мелькали блики тусклых факелов.
Аори медленно отступила обратно, не в силах отвести взгляда от шипастых створок. У их подножия высились аккуратные пирамиды из сухих человеческих черепов, и зияющие дыры глазниц неотрывно следили за изменяющей. Явись она беспечно из-за поворота, одна из пирамид украсилась бы сегодня симпатичным навершием.
– Почему вы то пытаетесь
