Конечно, Ольга не забывала о том, кто была ее гостья, а та, в свою очередь, помнила, что беседует не со своей ровесницей, а с дамой довольно зрелого, по понятиям XIX века, возраста.
– Ну что, барышни, – обратился к ним Алексей, – давайте собирайтесь, карета подана. Николай ждет вас внизу. Поедем к моему однокашнику по мединституту. Он фтизиатр по профессии и имеет большой опыт лечения легочных заболеваний. Александра, вы сегодня пройдете обследование, и тогда уже будет точно известно – все ли у вас в порядке с легкими, и какое вам назначить лечение, если будет обнаружено что-то подозрительное.
После этих слов улыбка слетела с лица Адини. Она побледнела и с надеждой взглянула на Ольгу. Та дружески приобняла девушку за плечи.
– Ничего не бойтесь, – шепнула она на ухо великой княжне, – все будет хорошо. Вы даже не знаете – какие у нас замечательные врачи. А Леша, пардон, Алексей Игоревич один из самых лучших. И друзья его такие же.
Адини повеселела. Она, по совету Ольги, набросила на плечи шаль – вечер был прохладным – и стала обуваться. Алексей тактично вышел, сказав, что будет ждать их внизу у машины.
Увидев Николая, Адини почувствовала, что у нее на душе стало легко и спокойно. Сергеев-младший вышел из легковушки, галантно открыл дверь и помог дамам разместиться на заднем сиденье. Потом дождался, когда Кузнецов сядет на переднее сиденье, пристегнется, сел за руль и повернул ключ зажигания.
Ехали они недолго, но Адини успела насмотреться на улицы Петербурга, ярко освещенные фонарями и огнями рекламы. Но она смотрела не только на них. Нет-нет, да косила она глазом на сидевшего за рулем Николая. Тот вел машину аккуратно. Был час пик, и авто шли по улицам Питера сплошным потоком. Но он тоже искоса поглядывал в зеркало на юную красавицу – дочь императора и, поймав ее взгляд, неожиданно подмигнул ей. Адини хотела было рассердиться, но вместо этого ей стало вдруг смешно.
Ольга, которая заметила перестрелку глазами Николая и Адини, подумала про себя: «Эх, девочка, зря все это. Пожелала бы я тебе счастья, но между вами не только столетия, но и сословные перегородки, которые не суждено преодолеть. А жаль – Николай замечательный парень, и я уверена на все сто, что ты была бы с ним счастлива».
Она вздохнула. Но Александра ничего не замечала, ошеломленная новыми впечатлениями и новыми чувствами.
– Ну, вот и приехали, – сказал доктор Кузнецов, когда машина остановилась напротив красивого здания красного кирпича, построенного в готическом стиле. – Нам сюда. Ольга, я попросил бы тебя быть все время с Александрой. Сама понимаешь, ей трудно сейчас в нашем мире. Если что, подсказывай ей, как себя вести.
В больнице, которая совсем была не похожа на больницу, Адини представили веселому и пухленькому доктору, которого звали Роберт Семенович. Тот, побеседовав с Адини, которая односложно отвечала на его вопросы, отправил ее в кабинет, где стояли какие-то непонятные машины. Женщина в светло-зеленом халате предложила Ольге выйти, а Адини раздеться до пояса и зайти в маленькую и тесную кабинку. Там она стала на что-то нажимать, пол у Адини поехал под ногами, а женщина попросила ее прижаться подбородком к какому-то выступу, грудь прижать к блестящей стенке и не дышать. Закрыв дверь, женщина куда-то вышла, а потом вернулась и разрешила Алини дышать, выйти из кабинки и одеваться.
Вошедшая в кабинет Ольга помогла девушке одеться, а женщина тем временем что-то писала за столом в лежащих перед ней бумагах. Потом они с Ольгой зашли в еще один кабинет, где другая женщина попросила положить перед ней руку на стол, достала какую-то непонятную штуку из материала, похожего на стекло, с острой иглой на конце. Она протерла кожу Адини ваткой, от которой пахло чем-то резким, и сказала:
– Потерпи, сейчас будет немного больно.
Женщина вонзила иголку под кожу Адини, выдавила из непонятной штуки капельку чего-то, да так, что у девушки немного вздулась кожа, потом выдернула иголку и снова протерла ваткой место укола.
– Ну, вот и все, милая, – сказала она Адини. А потом, вздохнув, добавила: – Какая ты красивая…
Потом Ольга и Александра снова оказались в кабинете, где Алексей Игоревич и Роберт Семенович мирно беседовали, вспоминая студенческую молодость.
– Уже управились? – поинтересовался доктор Кузнецов. – Очень хорошо. Роберт Семенович сказал, что через три дня мы снова заедем к нему, и тогда будем знать – что болит у красавицы, и как мы будем ее лечить.
– Роб, – сказал Алексей, – не забудь, что я тебе говорил о ее отношении к антибиотикам. Она их практически не принимала. Так что, как мне кажется, можно ограничиться трехкомпонентной схемой лечения.
– Леша, не гони лошадей, – ответил Роберт Семенович, – давай посмотрим, что покажет реакция Манту и флюшка. Если нужно, возьмем на анализы мокроты. В общем, я сделаю все, чтобы Александра, – тут хозяин кабинета приподнялся в кресле и сделал полупоклон Адини, – была здорова. Я правильно говорю?
– Истину молвишь, – ответил Алексей, – я полностью полагаюсь на тебя и на твой опыт.
На обратном пути Ольга попросила Николая отвезти домой доктора Кузнецова и немного покататься по городу. Николай согласился. Он и сам не хотел расставаться с красавицей из прошлого. К тому же Николай чувствовал, что Адини тоже не очень спешит домой. Она с удивлением смотрела на жизнь вечернего Петербурга, на знакомые и незнакомые ей дома, дворцы.
– Какой красивый город, – не выдержав, произнесла она, – и в нашем времени, и в вашем…
– Да, – ответил Николай, – помните, как писал о нем Пушкин?
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса…
– А у вас знают стихи господина Пушкина? – спросила Александра. – Мне они тоже очень нравятся.
– У нас говорят, что Пушкин – наше всё, – ответил Николай, – и это действительно так. А еще мне нравится Денис Давыдов. Он был воином и поэтом. Очень жаль, что в вашем времени я не смогу его увидеть – он умер весной 1839 года.
– А я не слышала его стихов, – сказала Адини, – они красивые?
Николай протянул руку к бардачку и достал оттуда флэшку. Он воткнул ее в плейер, поколдовал немного, и в салоне автомобиля зазвучала песня на стихи Дениса Васильевича из фильма «Эскадрон гусар летучих»:
