— Миша, нет.
— Ты ложишься в отделение, мы лечим твою голову, потом ты возвращаешься к работе.
— Нет. У меня мало времени, но я должен многое успеть. — Ему было трудно говорить сквозь накатывающееся головокружение и паралич в правой части лица.
— Посмотри на себя! Да ты едва на ногах держишься!
— Я обязательно вылечусь… когда все закончу.
— Что закончишь?
— Когда я прилечу из Бразилии.
Перельман резко замолчал. Рассеянно взглянул на графики, на раскрытую карту Рио.
— Прилетишь из Бразилии?.. Ты говоришь о девочке? О той девочке из снов? Боже, Андрей!..
— У нее никого нет, кроме меня, на всем свете. И она мне очень дорога… Миша, извини.
— Я должен бежать к главному. Но, Андрей, дождись меня, слышишь?
— Не могу обещать.
Перельман недовольно взглянул на него и ушел. Андрей снял пижаму, надел брюки, сорочку, пиджак.
7
Когда он вышел из сомнологического кабинета, Альбины поблизости не было. На лифте он спустился в неврологию.
Возле поста дежурной толпились сестры, что-то наперебой обсуждая. Без сомнений, инцидент в отделении функциональной диагностики получил широкую огласку, и вовсю строились догадки о том, чем всю ночь занимались в сомнологическом кабинете одинокий невролог и молодая девушка-ординатор.
Когда Андрей приблизился к посту, сестры резко перестали судачить и с таким вниманием уставились в истории болезни и журналы сдачи дежурств, словно жизни пациентов находились в страшной опасности.
Андрей подошел к ним.
— Девчата, — сказал он, — вы меня извините, говорить трудно, — и голова здорово кружится. Насчет того, что произошло там ночью… — Он показал на потолок. — Мы с Альбиной занимались не тем, о чем вы думаете… У меня развивается инсульт, а она снимала мою ЭЭГ, вот и все. Но я, собственно, не поэтому пришел…
Опять придавила сонливость. Андрей крепко зажмурился, перебарывая ее, потом обвел сестер взглядом.
— Я пришел извиниться, что вел себя последнее время как свинья. Знайте, это не со зла. Просто я был болен, немного сходил с ума и поэтому срывался на всех. Пожалуйста, простите меня!
Сестры обескураженно молчали, глядя в пол.
Старшая медсестра Наталья Борисовна, на лице которой не отражалось никаких эмоций, сдержанно ответила за всех:
— Извинения приняты.
— Спасибо. — Он с трудом улыбнулся. — И до свидания. Я должен уехать ненадолго. Но скоро вернусь.
Они расступились перед ним, сгорбленным, с согнутой левой рукой, прижатой к груди, ковыляющим в сторону ординаторской. И сами устыдились того, что о нем подумали.
— Да он болен!
— А все-таки хороший мужик, — вздохнула Аллочка. — Смотри-ка, подошел и извинился. Не каждый может.
— Андрея Ильина я раньше вообще больше всех уважала. Душевный мужик. Я бы за такого замуж не прочь.
— Жалко его. Сгубили, сволочи.
— Закончили слезы лить? — поинтересовалась Наталья Борисовна. — Тогда марш по палатам!
Медсестры рассыпались по отделению.
8
Виза была готова еще вчера. Нужно только заехать на фирму, которая занималась оформлением, и взять загранпаспорт. Андрей отдал его на оформление в тот самый день, когда мачеха отправила Элли в одиночное плавание. Сделал это на всякий случай. Сейчас этот случай настал.
На сберегательной книжке еще до травмы Андрей скопил приличную сумму. На свадьбу. Свадьба не состоялась, но деньги пришлись кстати. Он снял все. Половину сразу обменял на доллары. Рубли пойдут на авиабилеты и разные мелочи вроде такси. Валюта — на оплату отеля в Рио плюс тридцать долларов в час за индивидуального русскоязычного гида на своем автомобиле. Андрей уже договорился насчет гида в одном из турагентств, и ему дали телефон некой Елены Осиповой, которой нужно сообщить время прилета, чтобы она встретила его в аэропорту. Все было готово. Оставалось забронировать билеты.
— Мне нужен рейс до Рио-де-Жанейро на сегодня, — объяснил он оператору-девушке. — Цена не интересует, важно прилететь как можно быстрее.
— Туда и обратно?
— Нет, пока только в одну сторону.
— Секундочку. — Он услышал стук клавиш. — Есть вылет сегодня в девятнадцать тридцать пять, «Эйр Франс» с пересадкой во Франкфурте. Эконом-класс. Это самый короткий маршрут, общее время в пути восемнадцать часов двадцать пять минут, завтра в девять утра будете в Рио-де-Жанейро.
Восемнадцать с половиной часов! Во сне он преодолевал это расстояние не больше чем за двадцать минут.
— Вас устраивает? — спросила девушка-оператор.
— Да. Конечно.
Сонливость придавила мягкой, настойчивой лапой, и Андрей снова вколол себе коктейль из эуфиллина, глюкозы и коргликона. Стало легче. Куда-то подевалась Альбина Он хотел попрощаться с ней, с близким другом и верной помощницей. К тому же она собиралась ему что-то сказать.
Альбину он так и не нашел. Вероятно, Перельман в воспитательных целях сослал девушку на какую-нибудь черновую работу. Андрей набрал номер ее мобильного, но аппарат был выключен. Жаль, что не удастся с ней попрощаться.
Он вспомнил еще об одном человеке, с которым должен попрощаться.
9
Отца Кирилла он собирался горячо поблагодарить за помощь. За всю помощь — как в реальности, так и во сне.
Распахнув дверь в палату, Андрей застыл на пороге, не обнаружив среди пациентов грузного священника.
— А где? — спросил он, указывая на пустую кровать, на которой вчера сидел отец Кирилл — большой, бородатый, улыбающийся щербатым ртом.
Старичок в очках непонятно взглянул на своих соседей. Сел на кровати.
— А вы разве не знаете?
— Не знаю — чего?
— Так это… Помер батюшка-то.
Солнце за окном померкло.
— Не может быть, — растерянно произнес Андрей. — Я с ним разговаривал вчера.
— Да вот два часа назад все случилось. Не ел ничего, говорил: не хочу. Мы пошли на завтрак, а он прилег на койку, закрыл глаза — подремлю, говорит. А когда пришли, уже не дышал. Хороший был батюшка, смешной такой.
Андрей смотрел на пустую койку, аккуратно заправленную, вероятно, медсестрой. И ему вспомнилось вчерашнее прощание. Улыбка отца Кирилла, фраза «приходи еще» и взгляд — тревожный, напряженный. Батюшка будто знал, что их встреча последняя.
Оторвав ступни от порога, он покинул палату. От дежурной медсестры Андрей узнал, что у батюшки произошла внезапная остановка сердца. Наталья Борисовна вызвала Тюрина, он сделал все, что мог, но сердце не завелось. «Батюшка ушел тихо, никто и не заметил», — сказала медсестра.
От горечи перехватило в горле.
