Глава 22
ПОСЛЕДНЕЕ СОСТЯЗАНИЕ
Вечером я удрал с пира и отправился в Черный замок. Что делать, если, как говорит Брикус, у меня в голове больше одной мысли одновременно не помещается. Если с утра моим единственным желанием было спасти Ленсенда, то к вечеру, когда, как мне показалось, опасность для него миновала, меня всецело захватила мысль о турнире и судьбе меча «Пламя дракона». В глубине души я надеялся, что турнир еще не начался и мне удастся выиграть меч.
Я не льстил себе надеждой, что отец встретит меня с распростертыми объятиями и позволит участвовать в турнире. Скорее всего меня ждала нотация продолжительностью эдак в сутки и десяток невыполнимых условий, поэтому я решил воспользоваться старинным правилом, сохранившимся с тех древних времен, когда лорды обожали давать несуразные клятвы и еще более нелепые обеты, которые соблюдали до тех пор, пока клятва не будет выполнена. Правило, придуманное в те незапамятные времена специально для лордов, давших обет не разговаривать или не называть своего имени, сохранилось до сих пор и позволяло являться на турнир неузнанным. Я с трудом разыскал в арсенале Ленсенда почерневшие от времени серебряные доспехи без герба и, позаимствовав у стоявших в Оружейном зале лат какого-то предка Ленсенда серебряный шлем с пыльным плюмажем из конского хвоста, закрывающий лицо до самого подбородка, решил, что узнать меня в таком виде практически невозможно.
На прощанье я пообещал Ленсенду вернуться или хотя бы предупредить его, если узнаю, что на его замок опять собираются напасть, и оставил ему всех своих людей.
Считалось, что от замка Ленсенда до Черного замка два дня пути, но я, как обычно, проделал этот путь за ночь и к утру уже расседлывал порядком уставшего Дебошира у «Сломанного меча».
Сердце радостно забилось, предчувствуя встречу с моим верным конем, которого я не видел целую вечность, но вопреки моим ожиданиям Счастливчика в конюшне не оказалось. Естественно, я не смог остаться таинственным незнакомцем, особенно после того, как вышиб ногой дверь трактира и набросился на выскочившего навстречу заспанного Болтуна с воплем:
— Ты, дырявый пивной бочонок, отвечай, где мой конь?
При моем появлении пухлая физиономия Болтуна на миг озарилась восторженным изумлением, постепенно превратившимся в выражение обреченности, губы его задрожали, и он с трудом выдавил:
— В-в-ваше высочество, вы меня сейчас убьете.
— Обязательно убью! — подтвердил я, ни капли не сомневаясь в возможности такого исхода дела. — Только сначала ты мне скажешь, кому продал Счастливчика.
— Пощадите меня! — взмолился Болтун. — Никому я не продавал вашего коня, он сам убежал! Я хотел его отвести в конюшню, принес веревку, чтобы его привязать, а он как взовьется на дыбы да как треснет меня по голове копытом! Вот, поглядите, до сих пор след остался! — Болтун стянул с головы свой треугольный колпак. На его круглой лысине и вправду красовался свежий шрам. — Вот видите, чуть дух из меня не вышиб. Я так и свалился без памяти, а когда в себя пришел, коня вашего уж и след простыл. Он же у вас непокорный, Счастливчик-то ваш. Так что бродит он где-то по окрестностям, детей пугает. Правда, иногда и сюда заглядывает, овса пожевать.
— Не обижай нашего Болтуна, Малыш, — выдохнула мне в ухо неизвестно откуда появившаяся Детка, унаследовавшая от эльфов умение ходить совершенно бесшумно. — Он целый день всех изводил, когда твой конь сбежал. Всех слуг заставил по болотам бегать — ловить. — Детка засмеялась и потянула меня к ближайшему столику. — Лучше посиди со мной, угости вином и расскажи, где ты пропадал все это время?
— Ладно, живи пока! — благосклонно разрешил я Болтуну и многозначительно прибавил: — Но, если со Счастливчиком что-нибудь случится… — Больше я ничего не сказал, пусть Болтун воспользуется своим богатым воображением и сам придумает, что такое плохое с ним может произойти.
Болтун со всех ног кинулся за вином, которым, вопреки своему обычаю, решил угостить меня за счет заведения, а я уселся за столик и вместо того, чтобы рассказать Детке, где пропадал, принялся выпытывать у нее все, что она знает о турнире.
Наверно, Болтун бы больше подошел на роль источника информации, но я был так зол на него, что у меня просто руки чесались свернуть его толстую шею. А он, как видно, чувствовал это и, принеся вино, поспешно скрылся с глаз, оставив меня наедине с Деткой. Вернее, не совсем наедине — кто-то спал за дальним столиком, уткнувшись носом в собственные руки, обнимающие глиняный кувшин из-под вина, так что видна была только его макушка со спутанными седеющими волосами.
Все, что поведала мне Детка за час непрерывного щебетания, сводилось к следующему: турнир начался три дня назад. За это время прошли три состязания. В скачках победу одержал мой «любимый» кузен Имверт, в стрельбе из лука — естественно, Крайт, а в состязании на мечах — какой-то неизвестный мне лорд Сегарт. Оставалось еще одно, последнее состязание, которое должно было состояться через три дня и условия которого Детка не знала, потому что король сообщил их лично троим победителям, а те не спешили делиться этой полезной информацией с окружающими, несмотря на все старания любопытного Болтуна развязать им языки.
— А кто такой этот Сегарт? — поинтересовался я.
— Новый начальник Королевской охраны, ты разве не знаешь? — удивилась Детка. — Или нет… — Она нахмурила лобик. — Он стал начальником охраны уже после того, как ты оставил нам коня и ушел. Может, вспомнишь, в тот самый день, когда ты привел сюда целую толпу гномов, вы с ним чуть не подрались. Он тогда еще собирался на мне жениться! — Детка звонко рассмеялась.
— Ты хочешь сказать, что король назначил этого пьяницу начальником стражи вместо лорда Деймора? А что случилось с Деймором? — Человек за дальним столиком перестал храпеть и пошевелился, и я почувствовал, что от волнения ору уже во весь голос. Я взял себя в руки и почти хладнокровно спросил: — Он что, погиб?
— Можно сказать и так, — невесело усмехнулась Детка. — Не знаю, сколько он еще протянет, если будет продолжать в том же духе. Вон он, твой Деймор. — Она небрежно махнула через плечо. — Беспробудно пьет с тех самых пор, как король выгнал его со службы.
Если бы Детка не скорчила презрительную гримасу, а попыталась изобразить на своем эльфийском личике сочувствие, я бы точно подумал, что она меня разыгрывает, уж больно мало человек за дальним столиком напоминал никогда не пьянеющего лорда Деймора.
— Извини, Детка, — пробормотал я и, оставив ее допивать вино в одиночестве, принялся тормошить спящего бедолагу.
