— поздравляю.
— Может мы ему просто рожу набьем? — поинтересовался у остальных один из старшаков. — Уж больно он наглый.
— Если у тебя кулаки чешутся, то надо провериться у венеролога, а то вдруг от подружек по организмам что-то подцепил? — участливо спросил я, и по взглядам окружающих понял, что перебарщиваю. — Да ладно парни, не напрягайтесь, у меня сегодня просто на удивление хорошее настроение.
— Дали? — усмехнувшись спросил Леха.
— Ага. — не стал упираться я. — Так что с почином меня.
— Будем! — дружно поддержали одногруппники, и сидящий с нами Таран со своей подругой и остальными кухарками.
— Еще недавно ты был совсем маленьким… — заявил бурят, смахивая воображаемые слезы.
— Маленький и тощий, как сушеная килька. — поддержал его Хорь, который и сам шириной плеч и мускулатурой не выделялся. — А теперь совсем вырос. Как колбаса.
— Отшутились? — мрачно спросил второкурсник, посмотрев на своего старосту. — Хорь, тебе в претензию, почему я этим вопросом занимаюсь, а не ты?
— Может, потому что я сплю на втором этаже? — хмыкнул Хорек. — А может, потому что понимаю — дело бесперспективное. Крышу никак не починить, до лета — точно. Зимой, когда холода прихватят — лить будет меньше, сами знаете. Так что я дергаться просто ради обогрева не стану.
— Кстати зря. — ответил я, посмотрев на товарища. — Как раз обогрев мы сами себе можем наладить. Правда всех проблем это точно не решит.
— Да? Это очень интересно, и не только второкурсникам. Ночи то все холодней, и если ты сегодня где-то отогревался — мы спали в бараке. — заметил Таран, подавшись вперед. — Есть что предложить?
— С небольшим условием. — улыбнулся я, наскоро прикидывая все перспективы. — Материалы и расходники с вас. Работу будут делать все заинтересованные в равной степени. Тогда это будет иметь смысл.
— Ладно, не томи уже. — проговорил Шебутнов. — Если надо все скинемся.
— Ну смотри. — покачал я головой, удивляясь как товарищ так легко решил отказаться от прибыли. — Стояк отопления у нас теплый, можно даже сказать — горячий.
— Ну да, только им и греемся. — согласился Таран.
— Именно. Батареи при этом почти холодные. Значит что? Значит в них плохо идет теплообмен — либо они сами забиты, либо одно из двух. — проговорил я, наблюдая за реакцией однокурсников. — Если взять стальные ершики и едкий натрий — можно прочистить все батареи. Только в начале придется отключить отопление во всем бараке и слить воду со стояка. Вентилей индивидуальных я не заметил. Ну и ключ на 50 найти.
— Если сработает… можно попробовать. — задумчиво сказал Таран. — Лучше так, чем никак. Да и дешевле чем что-то в корне менять.
— А с потолком то что? На нас так и будет лить? — спросил второкурсник. — Спать же невозможно, пакетами крышу изнутри обклеиваем и в ведра собираем…
— Раз вы сами не знаете как эту проблему решать, значит ко мне опять пришли «с челобитной». — раздражённо заметил я. — А не с предложением. И опять без моей выгоды. С чего мне этим заниматься?
— Есть для тебя кое-что. — усмехнулся второкурсник. — Нам то уже без разницы, а вот вы еще можете выстрелить. В общем, мы знаем, как проникнуть в учебную часть и достать из архива ведомости за прошлые года. В том числе и за вступительные экзамены. Тебя же это интересует?
— Возможно. — выждав несколько секунд произнес я. Естественно меня волновали прошлые года, особенно если совместить их с биографиями учеников. Так можно доказать, что Меньшиковы намеренно скидывают всех прошедших всероссийскую программу отбора детдомовцев в выгребную яму. А еще вынудить их сменить группы для всех, кто на самом деле экзамен сдал хорошо.
— Ты нам — ремонт крыши, мы тебе ведомости. — предложил второкурсник и я надолго задумался. Если бы дело обстояло только во мне — я бы, пожалуй, отказался. Починить крышу можно даже под проливным дождем, другое дело что это неэффективно и вообще халтура. Но кроме того — очень дорого. Это не метр ванной пеной залить, тут речь идет о глобальном ремонте.
Вот только сейчас разговор не только о моих интересах, и возможности у «заинтересованной стороны» были куда обширнее моих собственных.
— Хорошо, если вы мне ее достанете до последнего экзамена в эту сессию, я сделаю так чтобы на вас по ночам не капало… с первым сухим или морозным днем. Устроит такой вариант? — предложил я, и протянутую ладонь тут же пожал говоривший старшекурсник. — Договорились. Батареи тоже на каникулах, не раньше.
— У нас в интернате крышу битумом заливали. — подал голос Жеглов. — Он дешевый и можно самим справится.
— Можно. — нехотя согласился я. — Только листы крепить надо на что-то. А у нас не крыша, а решето. Я смотрел издали. В идеале бы покрыть ее заново шифером, или хоть металлом в один слой. На три года должно хватить…
— А там хоть трава не расти? — ехидно спросил Леха.
— Там это перестанет быть нашей проблемой. Но ты прав. Совсем уж в идеале — снести к чертям этот барак и отстроить нормальное здание. — кивнул я, поддержав товарища. — Но на это у нас денег точно не найдется. Кстати, сколько Зяма уже вернул?
— Двести семьдесят рублей, пятьдесят копеек. — сверившись с записями ответил Шебутнов. — Это твоих личных, с учетом поднятия в начале. Нам с Тараном и Хомой чуть меньше, чем по семьдесят, и отдавать до выпуска будет.
— И то не отдаст. — гоготнул Таран. — Я раньше отсюда выйду. Ну да и ладно, зачем военному деньги? Оденут, обуют, покормят и спать положат. Но как война — так хоть увольняйся.
Незамысловатую шутку третьекурсника поддержали все, так или иначе другого бедующего у нас не предвиделось. Конечно, жизнь военного это не только служба с утра до вечера, казарма и простой, на сколько это возможно, быт. На гражданке это полная растерянность непонимание простых, иногда элементарных установок. Я это прекрасно помнил по товарищу из прошлой жизни.
Что хорошего в армии? Тотальна, всеобъемлющая, доходящая до абсурда и являющаяся единственным спасением в военное время дисциплина. Приказы не обсуждаются, а выполняются. У старшего по званию и голова больше. Не думай, делай, за тебя в штабе люди по умнее подумали.
Именно из-за этого в гражданской «неустроенной-неуставной» жизни военные могут вести себя неадекватно. Выполнять поручения дословно, хотя стоило хоть немного подумать — и
