— Знакомая картина, — вздохнул Дитц. — Аж противно. Ты заметил?
— Что?
— Звезды. У него пятиконечные красные звезды на крыльях.
— А ты предпочел бы черные кресты? — огрызнулся Александр, который, конечно, заметил звезды, и от этого у него совсем испортилось настроение. — Это же наш самолет, русский. Вот б…дь!
— Ладно, не расстраивайся, — положил ему руку на плечо Дитц. — Я же понимаю…
Все, слава богу, оказались живы и даже не ранены, если не считать нескольких царапин. От «Урала», однако, остался лишь обгоревший остов. Юрий Алексеевич поспешно построил свой несколько ошарашенный случившимся взвод и приказал всем лезть на броню танка.
— Как-нибудь поместимся, — хмуро сказал он Велге, Дитцу и остальным. — Здесь уже рядом. Видите, там, где дым?
— Отчего он не стрелял по танку? — удивился Майер.
— Может, испугался пулемета, а может, хотел уничтожить именно живую силу… у нас не так много способных держать оружие, — пожал плечами Юрий Алексее-вич. — Я плохо разбираюсь в самолетах, но, по-моему, это был старый «МиГ-25». Хотя от того, что он старый, нам не легче. До этого авиации у Секретаря не наблюдалось. Ладно. Вы готовы?
— Как юные пионеры, — ответил Велга, запрыгнул на гусеницу танка, который уже к тому времени выбрался обратно на дорогу, и протянул руку принцессе Стане. — Прошу, Ваше Высочество, карета подана!
— По машинам, заводи, вперед! — воскликнул Дитц и тоже полез на броню. — Кажется, так говорят у танкистов?
Облепленный со всех сторон людьми, танк взрыкнул и, медленно набирая ход, двинулся по направлению к пожару.
Городок, в котором и вокруг которого располагалась одна из крупных военных баз Герцога, притулился на правом берегу небольшой степной речушки. Название у городка было хорошее — Вольный, но это было новое имя, а старое, которое он носил до конца света, или забылось, или никто не хотел его вспоминать. Речку же звали Волынкой по рассказу Юрия Алексеевича, за то, что в одном месте, неподалеку от города, где живописные древние скалы нависали над тихой водой, ветер иногда, запутавшись в каменных изгибах и трещинах, издавал звуки, отдаленно напоминающие звуки волынки. Получалось очень красиво: город Вольный на реке Волынке. Столица земель, контролируемых Герцогом, находилась не здесь (где, Юрий Алексеевич пока не го-ворил, а Велга не спрашивал), но здесь была расположена одна из основных военных баз.
Во времена, предшествующие концу света, вокруг городка тоже были расположены воинские части. Стояла тут полносоставная дивизия, куда входил и мотострелковый, и танковый, и артиллерийские полки, включая также автомобильный батальон, эскадрилью боевых вертолетов, саперный батальон и много чего еще, о чем сейчас было и не вспомнить.
По словам Юрия Алексеевича, российская армия в самом конце двадцатого века находилась в плачевном состоянии, но кое-какие части еще сохраняли относительную боеспособность.
Именно такие части располагались и здесь, вокруг Вольного, и это сыграло решающую роль в последующей судьбе данного места.
Ничего тут не нужно было строить и создавать заново — практически вся инфраструктура осталась в полной неприкосновенности. Технику, конечно, и склады основательно поразграбили, но за последние пять лет Герцогу многое удалось восстановить. Теперь же очень многое из этого многого было вновь разрушено и горело. К тому времени, когда взвод Холода оказался на окраине Вольного, бой был практически окончен. Только за речкой слышались ленивые автоматные и пулеметные очереди — это обессиленные и обескровленные защитники пытались преследовать обессиленных же и обескровленных нападавших.
Танк остановился на площади возле трехэтажного кирпичного дома с выбитыми кое-где оконными стеклами и следами от пуль на фасаде. Сквозь широкие четырехстворчатые двери здания то и дело сновали туда-сюда люди в камуфляже и с оружием в руках. В основном — офицеры, но попадались и сержанты, и рядовые. По нервной и одновременно усталой походке, а также особому, так хорошо знакомому Велге, Дитцу и остальным членам отряда выражению лиц этих людей было видно, что все они только что вышли из трудного многочасового боя, понеся при этом большие потери. Некоторые были ранены — на белых, недавно наложенных бинтах алела свежая кровь.
По дороге через город Велга видел кое-где неубранные трупы и частично разрушенные дома, но зрелище это не произвело ни на него, ни на его товарищей ровно никакого впечатления — таких городков и населенных пунктов за время войны они навидались предостаточно. Лица же юношей-бойцов Юрия Алексеевича Холода, наоборот, приобрели угрюмое и злое выражение. Это был их город, их земля, и теперь они жаждали мести.
— Ждите здесь, — сказал Юрий Алексеевич, первым соскакивая с танковой брони. — Я схожу и доложу о вас. Думаю, что примут нас быстро.
Они как раз успели неторопливо выкурить каждый по последней сигарете, когда Юрий Алексеевич вернулся.
— Нас примет Герцог! — воскликнул он, подходя. — Он очень заинтересовался вами. Сержант!
— Здесь, товарищ старший лейтенант! — Юный Володя подобрался по стойке «смирно».
— Вы временно поступаете в распоряжение командира второго батальона майора Зинченко. Он сейчас в районе складов ГСМ, где его люди тушат пожар. Бегом туда. Танкистам вернуться в расположение своей части… И благодарю за службу!
— Р-рады стараться!! — гаркнули трое молодцов в черных комбинезонах и лихо сдвинутых на затылок шлемофонах и с кошачьей проворностью скрылись в бронированных недрах своей машины.
Сержант Володя быстро построил взвод, скомандовал: «Бегом марш!», и через тридцать секунд отряд уже входил вслед за Юрием Алексеевичем в здание штаба.
Кабинет Герцога располагался на третьем этаже. Оружие им пришлось оставить в приемной под присмотром адъютанта, но это было общее правило для всех, и не подчиниться было бы глупо, хотя Майер и Стихарь не преминули поворчать по этому поводу. На торцевой стене кабинете висела большая карта юга России, посередине традиционно буквой Т было составлено несколько столов. Шкафы с книгами вдоль стен, непритязательные стулья и компьютер в углу на отдельном столике дополняли обстановку.
Хозяин кабинета в такой же камуфляжной форме, что и у Юрия Алексеевича, но без знаков различия, поднял массивную, с высокими залысинами голову, прищурился близоруко на вошедших, поднялся из-за стола с немногочисленными бумагами на нем и сделал несколько шагов им навстречу.
Герцог оказался довольно высоким, стройным и подтянутым человеком лет пятидесяти с лишним на вид. Впрочем, гладкое, загорелое лицо его могло вполне принадлежать и тридцатипятилетнему мужчине, если бы не совершенно седые волосы, седые же усы с подкрученными вверх кончиками и пронзительные синие глаза, в которых самым простым и ясным образом читался его возраст.
