– К чему, я их увидела и даже проверила в деле… В следующий раз встретимся уже на спектакле, правда, есть проблемы… Меня видел один человек.
– И что теперь с ним?
– Он в канале.
– Значит, проблемы нет?
– Не знаю, – после некоторой паузы ответила Линда. – Возможно, кто-то что-то видел – я сейчас на запасной базе.
– Понятно. Когда, вы думаете, все прояснится?
– Возможно, сегодня вечером, – сказала Линда, вспомнив синий фургон телевизионщиков. – Прощайте, в следующий раз я позвоню на другой номер.
Дождавшись, когда в трубке послышались короткие гудки, она уже громче добавила:
– Да пошел ты, придурок, не на ту напал! – и, грохнув трубкой о рычаг, пошла к стойке. – Бурбон! – сказала она, глядя в глаза бармену.
– Бурбон? А я думал, ты на работе.
Налив в стакан самодельного пойла, он поставил заказ перед Линдой.
– Я не на работе, я только присматриваюсь.
– Из новеньких?
Линда понюхала содержимое стакана и поморщилась.
– Что ты мне налил, ублюдок?
– Поостынь, красавица, бурбон я тебе заменю… Хочешь через меня работать, я беру тридцать процентов?
– Ага, и еще каждый день будешь иметь меня на халяву.
– Ну, не без этого. – Бармен засмеялся и поставил перед Линдой другую порцию.
– Ладно, я подумаю. Тебя как звать?
– Янек.
– Завтра заскочу, Янек, обговорим детали.
И, выпив бурбон залпом, Линда покинула бар.
Вернувшись на запасную квартиру, она включила TV-бокс, нашла в списке программ последний выпуск городских новостей и запустила быстрый просмотр.
– Ага, вот, – произнесла она, останавливая на том месте, где промелькнули лица свидетелей.
Разговор был коротким, они ничего не видели. Линда облегченно вздохнула, затем просмотрела новости еще раз, но не обнаружила и намека на приметы своей машины. Эти двое полагали, что погибший скорее всего заснул за рулем или был пьян. В конце показали найденный водолазами труп Ринго.
«Все в порядке», – сказала себе Линда и поднялась, больше ей не нужно было здесь оставаться, напротив – исчезнув так неожиданно, она могла вызвать подозрение Ричарда.
Этим же вечером Линда позвонила капитану Трентону и сообщила, что все обошлось.
– Я снова на основной базе, но…
– Что такое?
– Предчувствия. Думаю, тянуть дольше не имеет смысла.
– Когда?
– Завтра отдыхаем и под утро следующего дня…
– Хорошо, я запускаю отсчет времени.
Поговорив с Линдой, Трентон вернулся в комнату, где занимался с Джимом и Тони, – на столе лежали добытые ею планы фабрики с обозначением электросетей, кабелей связи, водопровода и канализации. Отдельно была отмечена система вентиляции, диаметр ее каналов позволял перемещаться по ней ползком.
– Ну как, разбираетесь? – спросил капитан.
– Разбираемся, сэр, – ответил Джим. – Когда операция?
– Ты полагаешь, я уже знаю?
– Похоже на то.
Трентон вздохнул.
– Завтра последний день на подготовку.
– Понятно.
Джим поднялся.
– Ты куда?
– Пойду потренируюсь…
– Ну иди.
Времени до начала операции оставалось все меньше, однако капитан не навязывал разведчикам свой график, они производили впечатление людей, которые знают, что делают.
Вчера совершенно неожиданно Джим сказал, что другая система гранат более предпочтительна.
– Но ведь ты все время тренировался со «стилворм»! – возразил капитан.
– Да, сэр, но «2Т» кажутся мне более подходящими. Они намного легче, у них абсолютно круглый пластиковый корпус, от стены отскакивают, как мячики. Смотрите!
Джим бросил гранату о стену и ловко ее поймал, напугав Трентона.
– Не бойтесь, она без взрывателя. Что вы думаете, я – сумасшедший?
Одним словом, эти двое не вызывали у капитана беспокойства, а вот с Фердинандом творилось что-то непонятное. Внешне он казался спокойным, однако по «груше» бил с таким остервенением, что она лопалась. Он порвал их уже четыре.
– А как ее зовут? – неожиданно спросил он за завтраком.
– Что? – сделал вид, что не расслышал, Трентон.
– Как зовут ту суку, что снесла голову Клаусу?
– Я не знаю, Фердинанд. Мне ни к чему знать ее имя.
– Тогда я спрошу у этих… – Он кивнул на сидевших за соседним столом Джима и Тони. – Кажется, они с ней знакомы.
Ни то, что говорил Фердинанд, ни то, как он себя вел, капитану не нравилось. Учитывая, какая сила была в руках этого парня, его состояние могло стать серьезной проблемой.
«А людей и так не хватает», – раздумывал Трентон.
– Ты ведь знаешь, что послезавтра операция, Фердинанд.
– Знаю.
– Ты должен понимать, что на тебе лежит большая ответственность – с того момента, как вы здесь оказались, обратного пути нет. Клауса уже не вернуть, но послезавтра ты должен работать за себя и за него – ты это понимаешь?
– Понимаю, сэр. – Фердинанд вздохнул. – Не беспокойтесь, я все сделаю как надо. Я не подведу. Если нужно будет умереть – я умру, но не подведу.
– Рад это слышать. Ты ведь знаешь, как нам сейчас важен каждый человек в группе.
Следующий день прошел без потрясений. Уделив физическим занятиям совсем немного времени, Джим и Тони штудировали планы и изучали слайды.
Перед сном, чтобы расслабиться, посмотрели фильм, однако напряжение было не только внутри них, но и проникало откуда-то снаружи – от капитана Трентона, от Фердинанда и от множества других неизвестных им бойцов, которые готовили транспорт, оружие, боеприпасы и отправлялись спать, не зная, пойдут ли чистить зубы следующим вечером.
Разведчики ворочались, видя во сне воображаемые коридоры, где за каждым углом стоял враг.
Капитан разбудил их в три часа ночи, Джим не сразу понял, где он, – ему снилось детство, теплое солнечное детство.
Трентон сразу ушел, своих дел хватало, а Джим и Тони, словно хорошо смазанные механизмы, стали собираться – умылись, не забыв почистить зубы, надели темные куртки и просторные штаны – «оперативные», как называли их в полиции.
Разгрузки с боезапасом, кобуры с пистолетами, у Тони – облюбованная им сумка, куда вошли два патронных короба, а Джиму сержант-хозяйственник сшил пояс с карманчиками, в которые вошло тридцать пластиковых гранат. По мере их расходования пояс можно было передвигать, и всякий раз под рукой оказывался кармашек с гранатами.
Надев разгрузку и пояс, Джим взял автомат и попрыгал – пояс начал сползать, однако его можно было придерживать рукой.
Тони прыгать не полагалось, свой дробовик он уже убрал в чехол, и теперь его можно было принять за обыкновенное весло, а вот сумка с двумя патронными коробками даже на вид была тяжелой.
