– А долго мы?.. – Он с трудом поднялся на ноги. Тим крепко ухватил его за плечо и развернул лицом к возвышающейся посреди крыши башенке.
– Минут двадцать. Сюда, пожалуйста.
У башенки Игорь затормозил и уперся рукой в стену.
– Что-то меня шатает, – пробормотал он смущенно.
– Это Волков, паразит. Сейчас, Игорь, сейчас… Только давай все-таки спустимся, ладно?
– Стойте. Тим, а нельзя мне увидеть? Хоть на секунду, а?
– Что увидеть?
– Корабль, – сказал Игорь, чуть ли не краснея.
– «Ольгу»? – Тим обернулся и посмотрел назад, туда, где над крышей зависло почти невидимое облачко. – Черт его знает. Что, очень хочется?
– Понимаете, Тим… Вы только не подумайте, что это у меня профессиональный интерес.
– Ха! – Во взгляде Тима зажегся смешливый огонек, и Игорю на миг показалось, что он видит свое отражение, такими большими и яркими казались эти зеленые глаза.
– Твой профессиональный интерес ничем не отличается от личного, – сказал Тим. – Я твою породу знаю. Сам такой. А не пожалеешь, а?
– Я понимаю, – кивнул Игорь. – Пусть мне будет хуже. Неважно.
– Ладно, погоди. – Тим скорчил гримасу, будто принюхался. – Кажется, никто сюда не смотрит. Приготовься, включаю на секунду, не больше.
В воздухе раздался гулкий вздох.
Больше всего корабль оказался похож на земного дельфина, только громадного, и без хвоста. Веретенообразное тело с маленькими выступами-плавничками, упругое и лоснящееся, размером с железнодорожный вагон. От неожиданности Игорь охнул. Корабль снова вздохнул, будто ему в ответ, и исчез.
– Красотуля моя, – проворковал Тим.
– Он… она… оно… – замялся Игорь.
– Она, – подсказал Тим.
– …действительно живая! – воскликнул Игорь в полном восторге.
– А я что говорил? – удивился Тим. – Ладно, пойдем. Хорошенького понемножку. – Он пинком распахнул в башенке дверь и потянул Игоря за собой на лестницу.
– Я теперь ночами плакать буду, – сказал Игорь, придерживаясь за стену. – Надо же, красота какая!
– Ну, плакать ты, допустим, не будешь… Я же спрашивал – не пожалеешь ли ты, молодой человек?
– Не пожалею, – сказал Игорь твердо.
– Что ж мне с тобой делать-то теперь? – пробормотал Тим себе под нос, вызывая лифт. В шахте раздался отвратительный скрежет. – Ладно, прилечу еще. Придумаем что-нибудь. Если доживешь.
– Я постараюсь. Теперь обязательно постараюсь. Вы только не забывайте нас, хорошо?
– Вас забудешь! – усмехнулся Тим. – Эх, люди! Знаешь, от чего вас к звездам тянет? От того, что в дерьме живете.
– Слушайте, Тим. – Игоря шатало из стороны в сторону, он неосторожно прислонился к двери лифта, и Тим его оттащил. – Послушайте… Вот вы постоянно твердите, что мы такие, мы сякие, все у нас здесь неправильно… А у вас-то! Что там у вас? Что за рай такой?
– Кто тебе сказал, что у меня там рай? – спросил Тим и раздраженно треснул кулаком по кнопке вызова. На этот раз лифт подчинился грубой силе и действительно пошел наверх. – Рай понятие чисто субъективное. Например, тебе у меня было бы нормально. Витька Ларин, тот просто как сыр в масле катался. А Зигмунд сказал бы, что мало демократии. А Волков – что ее, наоборот, много. И все бы меня спросили, какого черта я держу гарем. А мне пришлось бы объяснять, что это не гарем, а оперативный штаб, и шляются они почти голые потому, что лето, и вообще, кто в чем хочет, в том и ходит… Но с демократией это не имеет ничего общего. И так далее, и тому подобное… О! Наконец-то.
Тим впихнул Игоря в лифт, пристроил в угол и нажал кнопку пятого этажа.
– В общем, Игорь, я не шучу, – сказал он. – Давайте завязывайте убивать друг друга и стройте приличный космопорт. Что, слабо? Вот то-то и оно.
– Теперь у нас бардак надолго, – вздохнул Игорь. – Россия опять в жопе, мировое сообщество торжествует. А наши ведь хотели как лучше…
– Не положено, – отрезал Тим. – «Как лучше» русским не положено. Значит, так, в квартире ничего руками не трогай, пока я чехлы не сниму. А то не отмоешься потом. Надо же – «как лучше»! Ха!
***
Пыль в квартире оказалась вековая, но обстановка была накрыта пластиковыми чехлами. Тим быстро скатал их, побросал в угол и махнул Игорю – устраивайся. Игорь блаженно упал на кушетку. Тим открыл дверцу шкафа, за которой обнаружился сейф, и покрутил диск.
– Тебе какие деньги? – спросил он. – У меня только нал. Баксы, рубли, «юрики», швейцарские франки?
– Рубли. Немного, чтобы хватило на такси в центр. При случае отдам.
– Забудь. – Тим швырнул Игорю на живот толстую пачку разнокалиберных купюр. – Убери и расслабься. На что жалуетесь, больной? Доктор Костенко начинает прием.
– Легкая тошнота. И мешает что-то. Как будто держит и не отпускает. Это что, остаточные явления? Он давил на меня просто безумно, когда мы прощались.
– Способный ты молодой человек, – пробормотал Тим, глядя в сейф. – Лет тридцать-сорок тому назад тебя бы уже принудительно активировали. Как это у них называлось – «разбудили». И был бы ты у нас подающий надежды молодой специалист…
– Вы что? – встрепенулся Игорь. – Вы хотите сказать, что из меня получился бы сенс?
– Не исключено. Значит, мешает? Сейчас перестанет, – Тим захлопнул дверцу сейфа, закрыл шкаф, подошел к Игорю и как-то странно на него посмотрел. – Ну что? А теперь мешает?
Игорь судорожно зевнул. Ему вдруг мучительно захотелось спать, как совсем недавно в корабле.
– Отдохни часок, – сказал Тим сквозь подернувшую мир зыбкую пелену. – Это был киллер-фантом. Зигмунду очень повезло, что Волков не просто сумасшедший, а еще и сентиментальный дурак. И тебе повезло. Тебя бы еще за убийство посадили. Зашел бы ты к директору Службы, а он – брык, и готов…
– Так не бывает, – пробормотал Игорь и куда-то провалился. Там было хорошо. И там был Папа, который улыбнулся Игорю и сказал ему свое обычное: «Здравствуй, сынок». А Игорь протянул руку и сказал: «Здравствуй, па. Вот я и вернулся. И знаешь, я на тебя почему-то не сержусь. Может быть, я просто тебя понял». Произнести эти слова во сне было очень легко, и еще не успевшим заснуть краешком сознания Игорь саркастически усмехнулся. А потом ему стало больно и страшно, он начал ворочаться и бормотать, но теплая рука Тима легла ему на лоб, и тогда Игорь заснул по-настоящему, крепким и безмятежным сном.
Глава 22
Девятое июня, день
Переулок, в который выходили двери центрального офиса Службы, оказался перегорожен усиленным милицейским постом. Водитель такси, пересчитывая деньги, так увлекся разглядыванием бронекостюмов и автоматов, что дважды сбивался и начинал с проклятьями мусолить бумажки заново. Судя по всему, таксист давно не имел дела с наличными. А уж мента с автоматом Калашникова нынешнее поколение москвичей не видело и вовсе. Только броня на ментах была почему-то не милицейская, а классом выше, из самых дорогих, та, которую носят штурмовики Безопасности. Но таксист вряд ли разбирался в подобных тонкостях, а Игорь просвещать его не стал.
