полёт на акрабе он с ужасом потел и смотрел на мою короткую тунику, мускулы и кинжал на поясе. Особенно его почему-то пугали Браслеты Духа на моих запястьях. Вероятно, редко встречал воинов и считал их свирепыми ублюдками, готовыми избивать людей просто так.
Ничего странного в его заблуждении нет. Учителя мирных профессий именно так и описывали своим ученикам небесных воинов. И если раньше я не верил в заговор учителей против воинов, то теперь встречал подтверждения тому на каждом шагу.
— Знаешь, — сказал я парню, — я и сам немного Поддерживающий Твердь. Мой отец — Похар из рода Те-Танга. Слышал?
Парень молча кивнул, утёр пот со лба и носа и покрепче обхватил мешок с ростками растения-двери.
Я предполагал, что выращивание двери будет происходить втайне от меня, но парень просто вкопал саженцы в арку. Предварительно выломал камни пола, и насыпал в ямку тщательно просеянной и влажной земли из мешка. Утрамбовав землю вокруг саженцев, прикрыл её гранитными плитами с рядом круглых дыр. Зазоры замазал каким-то раствором.
Выглядело весьма неаккуратно, но я уже знал, что готовое растение-дверь образует своим стволом, что-то вроде порога, который накроет всё это безобразие.
Потом парень бросил перед саженцами квадратную подушку и уселся на неё. Потерев руки, схватился за саженцы.
Я ожидал, что они тут же вырастут до размеров кустарника, но ничего не произошло. Парень сидел в смешной позе и держался за чахлые растения. Выглядело это абсурдно.
— Долго ещё? — спросил я, ожидая ботанической магии.
— Через три дня достигнет нужной высоты и густоты ветвей.
— А ты так и будешь сидеть все три дня?
— Завтра меня сменит другой работник. А послезавтра снова я. Вы не обращайте на нас внимания, ни есть, ни пить не попросим. Мы привычные же.
Хотелось удивиться: вот, мол, какие идиотские предназначения бывают на Дивии — сиделец над саженцами. С другой стороны, а сильно ли оно отличается от профессии какого-нибудь тик-ток аналитика или мерчендайзера из времени Дениса Лаврова?
— Трудно? — спросил я.
— Что? — не понял парень.
— Ну, выращивать?
— Трудно, — пожал он плечом. — Но вытягивать всходы ман-ги из семян ещё труднее. Этим хозяин лавки занимается.
— А ты?
— Куда уж мне. Кроме наследованной «Твёрдости Ствола», у меня нет озарений. И благоволение два раза в жизни было.
— Ясненько.
В очередной раз похвалил себя за выбор Пути воина. Лучше рисковать жизнью на поле боя, чем сутки через двое сидеть в чужих домах, держась за саженцы ман-ги, озаряя их «Твёрдостью Ствола».
Парень не соврал: через три дня арку для «кабинета» закрывала дверь из цветущего жёлтыми цветами кустарника. Сиделец над саженцами заверил меня, что мусора от растения не будет, листья не опадут. Так же добавил, что поливать дверь надо раз в двенадцать дней. А ещё лучше подвести к корням тонкую водяную жилу.
— А если не полить, то на тринадцатый день дверь засохнет? — возмутился я.
— Засохнет позже, но свойств не потеряет, — успокоил парень.
— И открываться будет, как положено?
— Конечно. Но выглядеть будет сухо. Стоит полить, так сразу и зазеленеет.
✦ ✦ ✦
Организация едальни оказалось хлопотным занятием. Всё свободное от учёбы и тренировок время я тратил на машлычную. Я приходил с тренировок измотанный, приходилось жевать питательные и энергетические корешки, чтобы взбодриться и не уснуть прямо в кузне, где изготавливались мангалы.
Танэ Пахау много раз спрашивал: ну, к какой грязи мне дался этот машлык, неужели других дел нет в жизни?
Я понимал его правоту.
Но для самого себя я давно понял, к какой грязи мне всё это далось. Едальня — была моим делом. Не воинским долгом и не обязанностью ученика Дома Опыта.
Машлычная не требовала беззаветной преданности, как роду Патунга, сделавшего меня первым в отряде. Тем более не заставляла меня думать о спасении Дивии, ради которого неведомая воля вынула меня — комок разбегающихся мыслей и ненадёжных воспоминаний — из тела лысеющего учителя истории и сунула внутрь Самирана.
С помощью машлычной я утверждался, как независимый человек. Даже в мире Дениса Лаврова своё дело давало определённую независимость, в отличие от «работы на дядю».
Я уже не раз встречал пожилых воинов, которые ушли из небесной стражи или небесного воинства из-за возраста или инвалидности. И жизнь их была грустной: служили в охране рабов, как папа Алитча Тиро, или сторожили рынки и торговые склады. И любая из этих должностей не приносила большого дохода.
Дивианцы ещё не придумали накопительную пенсионную систему, поэтому многие воины приходили к концу жизненного Пути с теми средствами, какие у них остались. И если у среднестатистического ремесленника, учителя, священники или юриста накопления были, а старость наоборот повышала их славу в профессии, то воины всю жизнь служили с лапшой на ушах о том, что они проливают кровь во славу Дивии и защищают Всеобщий Путь. Многие даже жилья не заводили, так как всю жизнь тусили в казармах. К старости все их богатства заключались в засохшей на ушах лапше, сундучком с горстью граней на дне и несколькими наборами разбитой брони и сточенного оружия, годного только на продажу низким.
Я не рассчитывал, что скоро состарюсь и моя машлычная станет единственным источником дохода. Но я не раз задумывался: а что если я брошу воинскую службу? Особенно после того, как мои враги из рода Кохуру будут повержены и мне не надо будет прятаться от них за авторитетом Патунга?
Чем бы я занялся на Дивии?
И теперь у меня есть ответ — буду продавать жареное мясо. Машлык — это начало. Я мечтал, что расширю свою едальню до продажи стейков, шавухи, гамбургеров, наггетсов…
И пиццы.
Почему бы и нет? Пицца — проверенное блюдо. В жизни Дениса Лаврова я ещё не встречал людей, которые не любили бы пиццу. Все любят пиццу. Просто они делятся на тех, кто ест даже корочки от неё и тех, кто их не ест. Конечно, ингредиенты для пиццы нужно искать в низких царствах. Что-то вроде козьего сыра встречалось в рационе дивианцев, но он был кисломолочным, больше походил на творог.
Впрочем, до пиццы и наггетсов ещё далеко. Сейчас важнее подсадить дивианцев на машлык.
Для этого можно использовать маркетинговые уловки торговцев едой из времени Дениса Лаврова. Сознание дивианцев абсолютно беззащитно пред агрессивной рекламой и маркетингом, которыми людей будущего отравляли ещё в утробе матери.
