Он выхватил из рук оруженосца-сигнальщика рог и сам затрубил атаку.
С двух сторон двинулись на отряд рекрутов сплоченные ряды марборнийцев. Ратники Приора шли в атаку, сомкнув щиты, между которыми торчали копья, поблескивая на утреннем солнце острыми наконечниками. Словно сдвигались две гибельных стены, грозя раздавить попавших меж ними безоружных людей. И те стены чуть дрогнули, на мгновение остановившись, когда загромыхал зычный бас мастера Оттара.
— Эй, братцы! — прокричал он. — Которые тут из Марборна-то… Ежели командиры ваши слушать не хотят, так вы послушайте… Говорю вам, не люди ведут вас, чтобы убивать и быть убитыми! Твари вашими руками развязали смуту, которая все Шесть Королевств потопит в крови! Уходите от города, воины Марборна! Ибо ежели словами вас вразумить не удастся, вразумлять будем силой… Боя не будет! Мы не дадим вам сражаться…
Последние фразы северянина потонули в тревожных криках марборнийских пехотных капитанов, призывающих своих ратников не слушать хитрого врага, а выполнять приказы.
Оттар развел руками и отступил назад, к стоящим бок о бок Гербу и Каю.
— Брат Кай, брат Оттар, — проговорил Герб, кивая рыцарям на правый фланг.
Рыцари поняли старика, сразу направились вправо. Сам Герб взял на себя оборону левого фланга.
— Плечом к плечу! — проревел Оттар новый приказ.
— Не двигаться без команды! — выкрикнул Герб.
Рекруты с палками в руках молча ждали врага. Оттар и Кай, добравшись до края строя со своего фланга, переглянулись. Во взгляде болотника читался явный интерес. Словно он уже точно знал, что предпримет сейчас северянин, и хотел посмотреть, как это у него выйдет.
— Гляди, гляди… — пробормотал Оттар Каю, — теперь брат Оттар уже не тот брат Оттар… который магии чурался.
Шумно выдохнув, северянин закрыл глаза и зашевелил губами. Он вытянул перед собою руки и завращал кистями, сжимая и разжимая пальцы — будто уминал в горстях воздух. Коротко остриженные его светлые волосы встали дыбом и заискрились голубым светом.
Кай усмехнулся уголком рта. Он снял с шеи амулет — ссохшийся черный орешек, тонко расписанный неведомыми письменами, — положил его в рот и осторожно надкусил. Орешек едва слышно хрустнул. Кай сомкнул губы. Лицо его вздрогнуло — и вдруг начало быстро бледнеть. Глаза юного болотника закатились и мелко задрожали под полуприкрытыми веками.
Марборнийцам оставалось до рекрутов не более трех десятков шагов. Стена щитов, ощетиненная копьями, двигалась теперь медленнее. На щитах и стальных нагрудниках капитанов красовалось изображение орла — родовой герб сэра Ганаса Осагского. Настороженно и недоуменно посверкивали глаза ратников над верхними кромками щитов. Странно и, наверное, страшно было видеть воинам Марборна людей, вооруженных только палками и ожидавших приближения многократно превосходящего их по численности противника со спокойной сосредоточенностью. А тем из марборнийцев, кому видны были Кай и Оттар, и вовсе стало не по себе. Громадный северянин раскачивал свое тело из стороны в сторону, жутко гудел себе под нос непонятные слова и все быстрее и быстрее сжимал и разжимал пальцы вытянутых перед собой рук. Кай стоял прямо и неподвижно. Лицо его было белым, как пшеничная мука, под глазами, у крыльев носа и вокруг губ разливалась смертная синева.
И многим тогда показалось, что над полем на несколько долгих, очень долгих мгновений нависла глухая топкая тишь, поглотившая в себя все звуки. Не было слышно ни бряцания доспехов, ни стука щитов, ни дружного, ритмично сотрясавшего землю топота. Ни даже чьего-либо дыхания.
Липкую тишь взорвал пронзительный свист. На левом фланге отряда рекрутов — на том самом месте, где стоял Герб, взметнулась в небо чудовищная пылевая воронка. Завывая, воронка врезалась в ряды марборнийцев — и пошла выписывать дикие зигзаги, руша строй, втягивая в себя ратников — и вышвыривая их далеко вверх, безумно орущих, теряющих оружие и части доспехов.
Сам Герб, произнеся заклинание, опустился на одно колено. Он тяжело дышал, от головы его поднимался густой пар, была мокра от горячего пота его борода.
Спустя два удара сердца после появления воронки Кай, никак не отреагировавший на всколыхнувший все поле свист, дрогнул и открыл глаза. И неестественно широко распахнул рот, откуда, точно фонтан, забил рой черных, необычно крупных ос. Маслянисто поблескивающим облаком рой накрыл немалую часть наступавших марборнийцев. Крича от боли и страха, ратники Приора бросали щиты и копья, обхватывали руками лица, защищали глаза, падали и катались, бились лбами о землю, зарывали головы в снег…
А за Каем закончил заклинание и Оттар. Сжав пальцы в последний раз, северянин вдруг упал на колени и погрузил в снег оба кулака. Тотчас снег вокруг Оттара задвигался, забурлил… И, поднявшись, окутал северянина вихрящимся комом, который, молниеносно разбухнув до размеров крестьянской хижины, разлетелся хлопьями, открыв взглядам окружающих громадного белого медведя. Взревев, зверь напружинил задние лапы — и прыгнул далеко в сторону, туда, где еще держали строй марборнийцы, которых не достало облако черных ос Кая.
Ратники Приора с криками подались назад, побросав оружие. Медведь скакнул еще раз — перепрыгнув через них, он опустился в самую гущу марборнийского воинства.
— Ох ты… — восхищенно причмокнул Гором, увидев, что с того места, откуда начал свои прыжки белый медведь, поднимается, ухмыляясь и отряхиваясь от снега, Оттар.
— Фантом, — обернувшись к рекруту, подмигнул северянин. — А ты как думал? Мы не убиваем людей.
Сдвигающиеся стены щитов, угрожающие вот-вот раздавить немногочисленный отряд рекрутов, разрушились. Пехотные отряды Марборна подались назад, оставив за собой на затоптанном снегу щиты и оружие. С левого фланга все еще гудела движущаяся зигзагами воронка, вбирая в себя воинов, раскручивая их, обезоруживая и раскидывая во все стороны. С правого — продолжали атаковать марборнийцев черные осы. Откуда-то из задних рядов правофланговых отрядов неслись устрашающий медвежий рык и человеческие крики — крики ужаса.
— Держите строй! — скомандовал Кай. — Сила заклинаний скоро иссякнет. И они снова пойдут в атаку.
— Ну да… — толкнув Ажа локтем в бок, хохотнул Гором, — пойдут… Как только из портков кое-чего вытряхнут.
Те, кто наблюдал за происходящим со стен Дарбиона, вряд ли могли бы разделить оптимизм рекрута Горома, если бы услышали его реплику. Отсюда, с высоты, отряд белоголовых был похож на крохотный островок, вокруг которого тяжело перекатывались темные волны. И людям на стенах было ясно: что бы ни предприняли мастера Училища, этот островок обречен.
