— А что вам нужно?
— Да почти ничего. Женщины. Остального тут навалом.
— Не, мы работорговлей не занимаемся, — вздохнул Демьянов. — Зато можем предложить все для охоты: капканы там и прочая фигня. На одной тушенке долго не просидите. Медикаменты. Снаряжение РХБЗ. Лыжи. Зимняя одежда. Алкоголь, включая элитный. Даже кокаин и героин, — он поморщился. — Золото. Брильянты. Чего только наши разведгруппы в городе не находили. Агрегат, на котором мы приехали, тоже продается. Но дорого.
Вещь была ценной для разведки, но когда эвакуация будет закончена, от нее неплохо бы избавиться — поддерживать ее в рабочем состоянии долго не получится, да и топлива много жрет.
— Ну, наркоманов у нас нет, — подумав, сказал подполковник. — Без побрякушек и камней наши бабы пока обойдутся. А остальное пригодится. Машинка ваша тоже. Сторгуемся. Я так понимаю, с собой у вас грузов нет?
— Нашел дурака.
— Обижаешь, — Дмитрий отхлебнул уже подостывшего чаю. — Осторожные, значит. Ну, встретимся еще раз, здесь же.
— Встретимся, — сказал Демьянов, поставив пустой стакан и протягивая хозяину пачку бумаг. — Вот распечатка, это все, что у нас есть на складе. Определяйтесь, а через день мы привезем груз.
Естественно, в список было включено только то, что не было нужно Убежищу, или, по крайней мере, то, в чем оно не нуждалось остро.
— Неслабо, — Иваненко пробежался взглядом по списку, отметил карандашом отдельные пункты.
Пять минут спустя он протянул его майору, успевшему за это время выпить кружку чая и съесть пару печенек. От водки отказался.
— Готовьте товар. Учти, мы его внимательно посмотрим, так что не пытайтесь спихнуть фуфло, — вроде бы в шутку сказал майор.
— Обижаешь, — повторил Дмитрий.
— На обиженных воду возят.
Хотя на радиоволны теперь полагаться было нельзя, они договорились поддерживать связь. Затем главы двух делегаций попрощались и разъехались в противоположные стороны.
***
Примерно через неделю после случая на реке Богданов, который только что вернулся с разведывательной операции, столкнулся с майором в главном коридоре.
— Сергей Борисович, мы завтра в наш старый лагерь хотели наведаться. Забрать кое-какое снаряжение.
Женщин и детей «параноики» давно перевезли в Убежище, как и все транспортабельные грузы.
— Придется отложить, — Демьянов знаком пригласил следовать за ним в «командный отсек». — Тут у нас как раз совещание. Вы мне понадобитесь. Это гораздо важнее.
Здесь почти ничего не изменилось с первого дня, только побелили потолок, а на пол настелили линолеум. В стремлении сделать интерьер поуютней постелили бы и ковер, если б тот не собирал пыль, от которой здесь маниакально стремились избавиться. Поэтому коридоры и помещения всегда были чисто вымыты.
В пункте управления, где часто яблоку было негде упасть, сегодня собрались всего пять человек, тех, от кого зависела жизнь Убежища. Повод, по которому собрались, был не очень радостным.
— Так что, доктор, значит, это было отравление? — спросил майор, буравя взглядом главного медика.
— Пожалуй, что так, — кивнул Михаил Петрович Вернер. — Алкогольная интоксикация.
— Вовремя, — зло бросил Демьянов. — Не мог он, что ли, в другой день…
И замолчал, хмуро глядя на карту на стене.
— Значит, — начал было Колесников, «министр обороны» Убежища, — вы теперь комендант? Поздравляем, Сергей Борисыч.
— Значит. Но идите вы в жопу, господа, со своими поздравлениями, — не очень дипломатично ответил майор. — И нечего пустяками заниматься. Я вас не для этого собрал.
— Сергей Борисович, можно мне идти? — поднялся с места доктор. — У меня операция. Все равно я вам не помощник.
Демьянов взглянул на него поверх очков. Заседание штаба больше напоминало неформальную беседу, поэтому он не сказал «Можно Машку за ляжку и козу на возу, а старшему по званию извольте говорить „разрешите обратиться“», просто он коротко кивнул.
После того как Вернер ушел, Демьянов встал и подошел к карте, занимавшей полстены. Хотя надобности в этом не было.
— Вот здесь, — он ткнул пальцем в точку на карте. В этом месте не было отмечено ничего, только лес и дорога. — Их немного, но у них полно топлива, патронов, еды. Они там хорошо закрепились. Мало кто из гражданских знает об этом месте, поэтому от толпы им отбиваться почти не приходилось. У нас на позавчера намечалась сделка, но в назначенное время они не откликнулись, — продолжал Демьянов. — А десять минут назад вышли на связь. У них уничтожено полбазы к собачьей матери. Теперь на них прут со всех сторон гражданские, готовые припомнить им все хорошее. С тех пор они молчат и, похоже, будут молчать уже всегда. Вот такая диспозиция.
На целую минуту в центре управления установилась тишина.
— Вы предлагаете помочь? — произнес, наконец, Богданов, сидевший рядом с Петром Масленниковым, бывшим следователем, исполнявшим почти в одиночку функции службы безопасности.
— Видишь ли, Вова, даже если бы хотел, не смог бы. Ну, сколько человек мы туда сможем бросить? Сорок? Пятьдесят? Если они сами не справятся, наша помощь уже погоды не сделает.
— Я тоже об этом подумал. Но если не помощь, то что? Друзей надо выручать.
— Друзья… Нет теперь друзей. Мы им предлагали объединяться на хороших условиях. Как вам. Они отказались. Что посеешь…
— То и пожрешь.
Здоровяк Колесников не сдержал смешка.
— Верно. К тому же, чует мое сердце, они уже покойники. Вот мы и хотим поживиться тем, что осталось.
— А вы циник, товарищ майор, — пробасил Колесников.
— С волками жить… — вздохнул майор. — Ладно, пошли одеваться. Сам с вами поеду. А как вернемся, объявим народу о смене власти. Петр, ты остаешься за главного.
Бывший опер кивнул.
— Олег, Володя, отберите людей, — продолжал майор. — Все нам не нужны, только самые надежные. Человек пятьдесят хватит. Вооружение — лучшее. Возможно, придется вмешаться в «спор хозяйствующих субъектов». Выезжаем через двадцать минут, а то без нас все соберут.
Очередная поисковая операция началась. «Поисковыми операциями» у них назывались мероприятия по поиску продуктов, а не уцелевших людей. Каждый, кому приходилось вести домашнее хозяйство, знает, что еда имеет свойство расходоваться моментально и незаметно. А их «семья» состояла из пяти тысяч человек.
До этого они перебивались случайным уловом — несколько грузовиков с черствым подмокшим хлебом, пшеница из перевернувшихся хопперов возле железнодорожного моста (если снять радиоактивный верхний слой, ее можно есть без опаски), туши околевших от холода и бескормицы коров на ферме рядом с Матвеевским, недозрелые овощи с колхозных полей да чудом забытые остатки в контейнерах с рынка на Гусинобродском шоссе. Эти источники уже иссякли, но путем жесткого рационирования они умудрялись поддерживать запас продуктов на отметке в три месяца.
